Эволюция будущего - [5]

Эта книга – взгляд назад и взгляд вперёд, в миры ушедшие, и в миры, которые, возможно, будут. Но как же можно рассказать об этом взгляде как назад, так и вперёд во времени? Простая проза выполнит часть этой задачи, но картина, стоящая тысячи слов, справится с этим так же, если не лучше. Моим партнёром и зачастую вдохновителем во всём этом был художник Алексис Рокман, мой «тёмный» близнец. Наша методология была простой: каждое утро, к радости акционеров Ma Bell, мы разговаривали по телефону, вели беседы об искусстве, науке, баскетболе, о фильмах и о новых взглядах на то, что могло бы стать следующим шагом в истории жизни на этой планете. Сказанные слова должны были превращаться в письменное слово и нарисованные картины, за которыми следовали факсы, отправленные через материки и океаны, в зависимости от апогеев житейских путешествий. Иногда мы также присылали друг другу самих себя: его – чтобы жить со мной и помогать мне покупать книги, и меня, чтобы спать на его убогой кушетке, покупать дорогую нью-йоркскую еду на вынос и жить в его студии без окон, где видение становится видимым; я раскрашивал его картины, а он прорисовывал тени в моих мыслях и размышлениях об эволюции в будущем. Я – учёный, но он – натуралист, и в этом состоит гармония, часто заканчивающаяся какофонией, для будущего, которое может и не выглядеть симпатично, и для прошлого, наверняка бывшего жестоким. Так что здесь столкнутся также искусство и наука, потому что Алексис Рокман берёт словесные образы и материализует их в изображениях. Это – наше совместное видение, в какой-то степени прошлого, но большей частью будущего эволюции. Его руки были на этой клавиатуре, а мои – на его кистях.

Другие люди тоже оказали влияние на мой труд: конечно, учёные-эволюционисты, в особенности Норман Майерс, Мартин Уэллс, Роберт Пэйн и Гордон Орайенс; мои коллеги в делах, касающихся вымираний, в том числе мои компаньоны по пермскому периоду Роджер Смит и полевая команда палеонтологов пустыни Карру; Джеймс Китчинг, Джо Киршвинк, команда из Фонда Будущего, и в особенности сэр Криспин Тикелл; доктор Дэвид Каммингс, Нейл Стивенсон, Джордж Дайсон, наш агент Сэм Флейшманн, и наш редактор Джон Мичел. Выражаю благодарность Холли Ходдер за книги, и нашим семьям за терпение.

И вот она наступает – ЭВОЛЮЦИЯ БУДУЩЕГО

Ферма

ВВЕДЕНИЕ АРГОНАВТЫ ВРЕМЕНИ

Ничто в биологии не имеет смысла, кроме как в свете эволюции.

— ФЕОДОСИЙ ДОБЖАНСКИЙ

Кембридж находится заметно восточнее и севернее Лондона, раскинувшись на равнинном ландшафте, сглаженном временем. Обширные фермерские угодья, окружающие этот древний университетский город, распаханы белым и коричневым, ведь плуги оставляют борозды в белом мелу, который слагает эту часть Британских островов. Мел происходит из различных эпох; это наследство существовавшего очень давно тропического моря, заполненного рептильным зверинцем мелового периода, эры, когда в мире правили динозавры, и виделось, что в их власти было всё время мира, чтобы упиваться собственным господством. В океанах главенствующими существами были многощупальцевые аммониты, родня современных осьминога и кальмара. Теперь они и их мир – всего лишь воспоминания, захороненные в мелу, которые подвергаются эксгумации во время каждого сезона пахоты.

Узкие переулки ведут от центра Кембриджа и его роскошного Университета к рабочим фермам грубой постройки, а также к более благородно выглядящим имениям, многие из которых весьма почтенного возраста. Один такой особняк раскинулся среди изгородей и обширных садов, постепенно дичающих; позади него в большом пруду, давно вовлечённом в процесс эутрофикации, отражаются серые небеса и косой дождь, ну, а древние деревья предоставляют некоторую защиту от английской погоды наиболее рьяным игрокам в крокет. Увитый плющом дом, по старой английской традиции холодный и каменный, исчисляет свой возраст веками. Огромная кухня – это его теплота, но рабочий кабинет со стройными рядами книг – это его сердце. Подобно многим старым английским зданиям, это беспорядочная мешанина комнат и этажей неравной высоты, результат того, что сменявшие друг друга владельцы хаотично возводили пристройки, пробивая проходы среди его комнатушек, выстраивая стену или снося её, отмечая столетия своими последовательными версиями усовершенствования дома. Глубоко в центре дома тикают большие часы, отмечая ненаправленное течение времени, а ещё глубже всё ещё мог бы жить лишь призрак Г. Дж. Уэллса.

Нынешние владельцы дома – люди из университета. Мартин Уэллс – профессор зоологии; его жена Джойс – фининспектор. Мартин сделал влиятельную научную карьеру, которая ныне гораздо ближе к своему концу, нежели к началу; он начал исследовать осьминогов в Неаполе в качестве части своей дипломной работы, и продолжал её на протяжении многих лет после этого, изучая умственные способности этих загадочных кракенов, ломая голову над их зрением и превосходными рефлексами, задаваясь вопросом насчёт того, как работали их крупные мозги. Позже он переехал, чтобы исследовать умственные способности и физиологию других головоногих, включая наиболее древних среди них, камерных наутилусов.