Эволюция - [53]

В основе этого процесса не лежало никакого замысла — ни единой мысли об усовершенствовании, о какой-то конечной цели. Всё происходящее сводилось к тому, что каждый организм боролся, чтобы сохранить себя, своё потомство и свою семью. Но из-за того, что среда обитания медленно изменялась, то же самое делал вид, населявший её, посредством непрекращающегося отбора. Этот процесс двигала вперёд не жизнь, а смерть: шло устранение не слишком хорошо приспособленных, происходило бесконечное отбрасывание неподходящих возможностей. Но потенциал пока ещё необозримого будущего вовсе не был утешением для тех, кто выжил в ходе беспрестанного отбора.

Многие из адапид стали слишком специализированными. Это комфортное потепление, охватившее всю планету, не могло продолжаться вечно. В будущем, в более холодные времена, когда леса перестали быть сплошными, а сезонные изменения стали более явными, быть разборчивым в еде окажется уже не настолько хорошо. Последует вымирание, как всегда бывало в таких случаях.

Тем временем брат и сестра не нашли среди этой кучи видов экзотичных приматов ни одного сородича.

Изучая полог леса, Нот обнаружил растение со стручковидными плодами, своего рода горох. Он раскрыл несколько стручков и позволил сестре поесть.

Существо вроде муравьеда метровой длины приблизилось к столбовидному гнезду муравьёв. Оно свалило гнездо, орудуя мощными передними лапами и плечевыми мускулами. Оно словно работало киркой — всё его усилие было сконцентрировано в одной точке, на кончике сильно согнутого среднего пальца. На поверхность земли вылезла целая армия муравьёв — они были огромного размера, каждый почти десять сантиметров длиной — и муравьед быстро глотал их с помощью своего длинного липкого языка, пока солдаты не успели объединиться для обороны гнезда. Муравьед был потомком южноамериканской группы животных, и перебрался сюда по временным сухопутным мостам много поколений назад.

Нот и Правая с любопытством наблюдали эту сцену. Но, пока Нот следил за муравьедом, его неосознанно грызло беспокойство.

Он пытался накормить их обоих, снабдить их хвосты запасом жира на зиму, который позволит им пережить долгие месяцы предстоящей спячки. Это просто предписывала его врождённая программа. Но они питались недостаточно хорошо. Лишённый поддержки стаи, он должен был тратить слишком много времени, следя за приближением хищников.

Он смог бы вернуться. Как и все представители его вида — самцы подвижнее оседлых самок — он отслеживал своё положение в пространстве путём точного подсчёта, сводя вместе данные по времени, месту и углу падения солнечного света. Эта способность помогала ему искать удалённые друг от друга источники пищи и воды. Если бы ему было нужно, Нот смог бы найти обратный путь «домой», к зарослям деревьев, которые были центром владений его стаи. Но он ни разу не услышал узнаваемую мелодичную песню своей стаи; зачаточные механизмы принятия решений предписывали ему продолжать искать стаю, которая сможет принять его самого и его сестру.

Тем временем, хотя солнце всё ещё описывало бесконечные круги над горизонтом, значительная часть дневного света окрашивалась красным закатным оттенком, а в подлеске на нижней стороне листьев папоротника появились бурые споры. Начиналась осень. А потом придёт зима. Они не доедали, а время подходило к концу.

Правая страдала от нервного истощения — у неё это бывало часто. Она бросила стручки с горошинами и сжалась в комок, раскачиваясь и тихо плача, закрыв ладонями своё маленькое личико. Нот взял её на руки и отнёс на изогнутую крюком ветку, где начал обыскивать её. Он тщательно обрабатывал редкую шерсть на её спине, шее, голове и животе, удаляя грязь, кусочки листьев и высохшие фекалии, распутывая катышки и выбирая паразитов, которые делали попытки пировать на её молодой коже.

Правая быстро успокоилась. Смесь удовольствия, внимания и небольшой боли во время обыскивания наполнила её нервную систему эндорфинами — естественными опиатами её тела. Пока она не стала старше, она буквально наслаждалась этим поскрёбыванием, доставляющим ей удовольствие — и её брату это тоже нравилось. Нот ужасно скучал по сильному пощипыванию заботливых пальцев взрослых зверей на своей спине.

Но волнение Нота за неё лежало на таком глубинном уровне, которого он сам не мог понять.

Озадачивающая грусть Правой служила определённой цели. Для неё самой это был сигнал, что она перенесла потерю, что в её мире была пустота, которую она должна была заполнить. И, хотя Нот был неспособен выказывать истинное сочувствие — если ты действительно не понимаешь, что у других людей есть сознание, мысли и чувства, похожие на твои собственные, то ты, возможно, не сможешь проявлять чуткость — знаки печали сестры всё равно вызвали в нём что-то вроде желания защитить её. Он хотел исправить мир для своей сестры: инстинкт, требующий помочь сироте, имел очень глубокие корни.

Но в конечном счёте всеохватная печаль снижала способность к адаптации. Если бы Правая оказалась неспособной оправиться, в итоге он всё равно ничем не смог бы ей помочь. Ему пришлось бы бросить её, и тогда она, несомненно, умерла бы.