Евангелие от космонавта - [21]

— А тем более такого, какой люблю я.

— Цейлонской? — спросил Роберс.

— Вай, обижаешь! Грузинский, дорогой! Только грузинский!

— Майдан откуда у тебя здесь грузинский? — удивился Бережанов.

— С Земли несколько ящиков привезли. До следующей поставки должно хватить.

Понтиашвилли обнял их, как это было принято у него на родине. Вернулся к самовару, что привезен был с Земли. Говорили, что он был подарен супругой Майдану Ибрагимовичу, и многие удивлялись, как это напоминание о женщине помогало забыть, о ее гибели. Налил в стаканы с серебряными подстаканниками, предложил сахар, который тут же последовал в чай. И лишь только после этого грузин потребовал рассказать о тех событиях, что происходили на "Туманной". Хотелось уточнить, с чем связан карантин, введенный на первой базе. Единственное, что сделал после поступления информации с "Туманной" Майдан Ибрагимович, так это приказал проверить периметр станции.

— Бережёного, бог бережет. — Пояснил он. Затем налил себе еще один стакан чая и спросил, — Значит, вы нашли следы другой цивилизации?

— Да мы нашли, предмет, указывающий, что здесь на Венере, по крайней мере, когда-то существовала, а может и сейчас существует цивилизация. Он сейчас находится, в лаборатории, и ученые уже колдуют над ним, — проговорил Бережанов, — а биологи изучают цветок, напавший на Роберса.

Медленно помешивая в стакане чай, Роберс смотрел на деревья. Они были земными, резкое отличие сразу же бросалось в глаза. Странно было, что они навеяли воспоминания, прошедшие в прошлом. Опять возникла Барбара, на этот раз ее образ ее слился с оскалом цветка.

Майкл вздрогнул. От внимания взгляда Майдана Ибрагимовича не ускользнуло это движение, и он спросил:

— Что с вами, Майкл?

— Да вот вспомнилось нападение цветка. В дрожь бросило.

— Ни чего, это пройдет. Хороший чай снимает стресс…

2

Прошло несколько дней с того момента, как персонал "Солнечной" приютил космоисследователей с "Туманной".

За все это время, не считая первого дня, когда Майдан Понтиашвилли устроил праздничный обед (сославшись на грузинское гостеприимство) в честь гостей, Валентин Петрович постоянно ходил в лабораторию, лично следил за работой ученных, что сейчас возились с "булавой", привезенной Бережановым и Роберсом. Причем делал это не по одному разу в день, надеясь первым узнать тайну загадочного жезла.

Никто и не предполагал там, на Земле, что на Венере понадобятся специалисты по археологии. Отчего и оказались на станции, скорее случайно, чем умышленно, двое ученых, что практиковались в этой области. Остатки огромной цивилизации на Марсе, в этом никто не сомневался. Одни только каналы да лицо, чего стоили, а тут на Венере, вряд ли она когда-то была заселена разумными существами. И климат не тот, и давление. Ну, какой дурак согласится проживать в Аду?

Да вот только цивилизация существовала, об этом свидетельствовал хотя бы странный предмет, что каждый день обследовали на различных устройствах Степан Егоров и Карл Майер. А так как на Венере никто не вел археологических раскопок, так как считалось это дело пустой тратой времени, русский с немцем просиживали за микроскопами, колбами и спектроанализами. Именно в сборе спектральных данных и прочих проб, собранных в ходе обследования жезла, заключалась на данный момент их работа. Снятие с него проб почвы, спектральный анализ воздействия углерода, хотя если честно от этого анализа здесь на планете было меньше всего проку. Пытались установить возраст хотя бы деревьев с использованием дендрологических приспособлений. Как заметил Егоров в беседе с Понтиашвилли, что местные деревья, если не гибли от ураганов, жили как минимум чуть дольше эвкалиптов.

— Если, — сказал тогда Степан, — на Венере когда-то и была жизнь, то эти самые деревья застали ее в самом развитии.

Причем он произнес тогда, скорее, в качестве сравнения. И вот все поменялось.

День начинался, как обычно и не был ни чем непримечателен. Они, как всегда с самого утра, начали возиться в лаборатории. Свет неоновых ламп освещал небольшую комнату, в самом дальнем конце станции, когда-то в этом месте был склад, но Майдан Ибрагимович предложил переделать его для ученых. Появление Валентина Петровича не вызвало ни каких эмоций. Его присутствие уже стало для обоих археологов чем-то обыденным.

— Ну, как? — спросил космоисследователь

Егоров, который стоял, склонившись над прибором, по которому бегали разноцветные полосы и цифры, развернулся и посмотрел на Валентина Петровича. Взгляд у того был такой, словно Бережанов влез в святую святых науки, чем заставил космоисследователя остановиться в дверях, решая остаться или уйти, но неожиданно Степан произнес:

— Пока ничего. Пока только удалось узнать, что этот жезл состоит на пятьдесят процентов из золота, сорока процентов из платины, пяти процентов серебра и пяти процентов незнакомого нам металла. Правда, есть небольшое радиевое скопление в нижней части, пол или даже меньше процента. Так что если бы вы были "черным археологом", вы бы Валентин Петрович были бы одним из самых богатых людей в мире. Да и еще, вроде бы внутри он пуст. Как будто это обычная безделушка, вполне возможно, носила символическое значение. Ну, как скажем у украинских казаков булава — символ власти.