Евангелие от космонавта - [12]

— Вы, его поймали? — тут же уточнил он.

— Поймали, — ответил Яуза. — Пострадал, совсем немного наш кот.

— Кот? — переспросил Бережанов.

— Наш Барсик. Он и привел Перчикова с Молодцовым на место проникновения. А уж те нашли на складе эту тварь мертвой. Есть предположение, что всеобщий любимец случайно набрел на него во время своей охоты.

Новость нельзя было внести не в одну из известных категорий. Вроде и карантин, вроде и агрессия. Но с другой стороны нападение на станцию было предотвращено в зародыше. "Удивительно, — подумал Валентин Петрович, — а почему это не произошло раньше? В самом начале".

Предположение, что это не в первый раз, развеялось в пух и прах. Какая бы ни была вентиляция, станция уже давно погибла.

— Да у вас не так все и плохо, — попытался пошутить Валентин, — вон и герои свои есть. Пусть и кот…..

На экране Яуза заулыбался.

— Ну, вот… — проговорил Бережанов, — а то я гляжу, ты уже нос повесил. И не из таких передряг выбирались. Кстати, в двух словах, что представляет это существо?

— Это хищник, причем такой, что мы удивляемся, как это наш кот умудрился с ним справиться.

— Понятно, мы тут тоже не на курорте. Я и Роберс кое-что обнаружили и хотели, было везти на базу, но, по-видимому, пока придется отложить. Пока у вас карантин, мы вынуждены направиться на "Солнечную". Кстати, там есть тоже специалисты по внеземной жизни.

— Космобиологи.

— Во-во космобиологи Мы с вами свяжемся, когда вы снимете карантин, — продолжал Бережанов, — для дополнительного исследования тело существа отправим потом и на "Солнечную"

— А что вы с Роберсом обнаружили? — вдруг, вспомнив, поинтересовался Михаил Егорович.

— "Flower-predator".

— Цветок хищник? — уточнил Яуза, проверяя правильно ли он, понял название на английском языке.

— Да. Он чуть не убил Майкла. Плюс ко всему наш охотник пристрелил еще маленькое существо названое им "табарганом". Вот только Миш не спрашивай, у меня, что оно обозначает.

— Ладно, уговорил, — улыбнулся с экрана заместитель.

— Если у тебя нет больше ничего важного, — вдруг сказал Валентин Петрович, — Тогда давай закончим разговор. А то я сейчас сижу в венероходе, как шпрота в консервной банке и ничего не вижу. А там может, по ту сторону, кто-нибудь решил перевернуть нашу машину.

— Хорошо. Конец связи.

Экран погас. Валентин Петрович вновь подключил монитор к камерам наружного наблюдения. Затем нажал на панели кнопку, открывая тем самым защитные экраны окон венерохода. Бережанов посмотрел на часы, старенькие, но надежные. Пора было будить Роберса. Майкл спал, и тихо так посвистывая во сне.

— Спит как младенец, — прошептал Валентин, и вновь склонился над "Flower-predator".

Бережанову, как начальнику "Туманной" было в душе обидно, что у него на станции не было ни одного космобиолога, даже самой низкой категории. Существовал, конечно, врач (мадам Феликс), но и у нее космобиология была скорее хобби, чем обязанностью. Разрезать, вскрыть, сделать кое-какие анализы по структуре это — пожалуйста, но чтобы произвести что-то серьезное — увольте. Отсутствие таких специалистов на станции было упущением руководства Земли, по крайней мере, так считал Валентин Петрович.

— Вот вернемся на "Туманную", — проговорил он, подходя к спящему Майклу, — затребую, чтобы и к нам прислали.

Легонько растолкал Роберса. Тот заворочался, что-то промычал, и лишь только потом протер глаза.

— Даже во сне мне снился цветок, — сказал он.

— Ага, — хихикнул Бережанов, — так я тебе и поверю… Спал как младенец…

Майкл налил кофе. Надломил кусок печенья, и посмотрел на Бережанова, тот сегодня был какой-то не такой.

— Что-то случилось? — спросил американец.

Валентин посмотрел на пилота и тоже налил кофе, потом задумался на минуту и проговорил:

— Да! На "Туманной" — ЧП. Там объявлен карантин. Какое-то существо проникло в помещение склада. Есть предположение, что пострадали люди, и наш кот. Барсик его обнаружил и убил. На станции разгерметизация.

— Ясно, — спокойно произнес Майкл и откусил печение.

После того как он сделал глоток кофе, спросил Валентина:

— Что мы будем делать теперь?

Больше всего в жизни Валентин Петрович не любил, когда его спрашивали два вопроса: "Кто виноват?" и "Что делать?". С политикой, а уж тем более с литературой это не было ни чем не связано. Коммунистам Бережанов относился терпимо, а произведения Чернышевского, Герцена и Ленина читал только лишь бы как-то время в одиночестве убить.

Причина была чисто прозаическая и к высоким материям ни какого отношения. Ведь кто может дать категорический ответ на эти два вопроса. Нет, Валентин Петрович, как любой человек, мог только предполагать. Да вообще он не любил, что-то загадывать и планировать. Вечно все потом идет как-то не так. Вот и сейчас запланировали обычную экспедицию, а вышло совершенно по-другому. Неприятности, словно вошла планета в черную полосу, как из рога изобилия посыпались.

Валентин сделал несколько глотков терпкого кофе. Задумался. Долго смотрел куда-то в стену венерохода.

— Для начала мы осмотрим то место, — проговорил, наконец, он, — где на тебя напало растение. Затем, возможно, хотя… скорее всего нам придется ехать на "Солнечная". Ты я надеюсь в курсе об этой станции?