Евангелие от экстремиста - [29]

А нас усадили на корточки и через сорок минут построили в очередь по одному, и в отдельном кабинете начали записывать — наверное, для будущих каких — то манипуляций, как оказалось, заглохших по причине всеобщей амнистии. Я стоял в очереди, как все. Меня вычислили менты. Те, кто стоял здесь, в большинстве своем были задержаны в районе боевых действий — на улице там, во дворах. Мент, более старший по званию, вывел меня из их строя, оглядел:

— Что, защитник Белого Дома? Тебя вообще-то в другое место везти надо.

— А что, у меня на лбу написано?

— Нет, просто одежда теплая, посмотри на остальных, — и вправду, народ, похоже, просто тусил где-то в стороне от основных событий.

— И что дальше?

— Сейчас отправим тебя туда, куда следует.

— А может не стоит?

Мент посмотрел на меня задумчиво, как всегда смотрят на простых людей московские менты. В глазах мента, представителя "армии победителей" стоял извечный ментовской вопрос: "Чем бы поживиться?".

— После прохождения через формальности снимешь часы, и я тебя выведу, — предложил гуманный ченч мусор.

Конечно, было жаль командирских часов. На белом металлическом браслете. Но, как вышло, именно часы, возможно, выручили меня, помогли сохранить свободу. Я, выходя из комнаты, где переписали данные паспорта и засняли меня на видео, с радостью с ними расстался. Это была моя первая в жизни взятка московскому менту. В дальнейшем их будет потом еще очень и очень много.

Мент вывел меня, провел через первое оцепление, дальше я пошел сам. По дороге к метро «Маяковская» было еще три поста с ОМОНом. Мы шли с парнем из РНЕ. Парень шел в берцах, поэтому на каждом посту именно на его неокрепший организм приходилась основная порция контрольных ударов ногами по яйцам в положении "лицом к стене — руки за голову". Посреди Садового кольца группа подростков жгла гору покрышек, уж и не знаю, с какой-такой целью. Наверное, по чьему-то указанию, изображала "массовые беспорядки" в столице. Я подошел к метро. Здесь уже вовсю бурлила мирная жизнь. Революция осталась позади. Финита ля комедия.

Долго потом я пытался понять — кто же все-таки победил, и кто проиграл в той страшной истории с Указом?1400 и всей последующей за этим цепочки событий, обернувшихся гражданской войной в центре столицы. Теперь уже абсолютно ясно, что ни в том, ни в противоположном исходе противостояния, пользы, на самом деле, для моей страны не было никакой. Поскольку люди Президента и оппозиция не сильно отличались друг от друга. Все эти условности — кто красный, кто белый, у кого там свастики — всё это был банальный маскарад. Можно сказать, произошла временная ссора старых если не друзей, то соплеменников. И обычные люди, погибшие в те страшные дни, стали просто жертвой трагических обстоятельств и собственной политической наивности. Власть — она как золото. Является причиной многих, внешне немотивированных убийств. Вокруг нее, как и вокруг золота — всегда кровь, трупы, преступления. Те, кто пришел к власти — никогда просто так её не отдают. Россия в вопросах, касающихся власти — обычная азиатская империя. А что же касается людей, готовых защищать парламенты, устраивать стояния на площадях, строить баррикады… По моему глубокому убеждению, все эти люди совершают простую глупость — даже в результате победы они никогда не участвуют в дележе добычи. Да, они умирают, героически сражаются, сидят на холоде — а власть все равно достанется другим — тем, кто проворнее, кто вовремя успеет этот народный энтузиазм возглавить и задурить головы остальным. Люди русские легко творят себе кумиров — они сами рады обманываться. Беда России в том, что это страна наивных обывателей. Чересчур наивных, необразованных, верящих всему, что им проповедуют, хоть и прошли целые их поколения через тюрьмы с очень, на мой взгляд, верными принципами "не верь, не бойся, не проси".

Что теперь с того, что все мы живем бедно и неустроенно. Если рассматривать историю России как историю революций и переворотов, то в ходе каждой такой череды манипуляций со страной, наживались новые авантюристы, а народ нес новые жертвы, и обязательно надевал новое ярмо, потяжелее прежнего. Поскольку люди, любящие власть, всегда хорошо плодятся, и категорически отказываются производить социальные ценности — они чаще всего видят себя руководителями, администраторами, или, на худой конец, кладовщиками. Хранителями того, что создали другие. Руцкой спустя короткое время никуда не делся — не сгнил в тюрьме, с горя не повесился, а стал губернатором, и замечательно тем самым устроил свою жизнь и жизнь своих близких.

Спустя несколько месяцев мне позвонил парень, с которым мы были в Белорусских лесах, Сережа-Ганс. И всё звал к Зюганову. Он теперь стал работать у него в охране, на митингах с повязкой ходил. Рассказывал, что они теперь собираются где-то на окраине Москвы, в каком-то зале, что там выступают Терехов, Умалатова и прочие деятели оппозиции, ради которых было пролито столько крови, и вручают друг другу медали защитников Дома Советов. Просил Сережа прийти туда, и получить тоже медаль — я отказался, зачем мне это. Я ещё с натяжкой согласился быть красно-коричневым. Но теперь, после всего что было, медальки из трусливых лапок принимать, да ещё и самому сделаться красным? Нет уж, не надо.