Евангелие от Чаквапи - [6]

Бандиты сработали прекрасно, оставив нас в неведении — сколько и куда мы ехали. Очнулся я от резких шлепков по щекам, открыл глаза и увидел перед собой одного из «полицейских». Тот уже успел переодеться в гражданскую одежду и теперь, склонившись, с упоением хлестал меня по щекам, пытаясь привести в сознание. Убедившись, что со мной все в порядке, он переключился на Ника. Точнее, на мешок, валявшийся под сидением. Бесцеремонно вытащив его в пролет между сидениями, он пару раз пнул скрытую мешковиной аморфную, безжизненную массу, после чего развязал стягивавшие мешок веревки и вытряхнул оттуда Ника. Судя по тому, как саднил мой бок, я ранее удостоился той же экзекуции. Ник приоткрыл глаз, обвел им салон микроавтобуса, остановил взгляд на мне и протянул свое любимое, многозначительное «Н‑да», за что получил еще один удар в живот.

— Молчать, — прошипел «полицейский», но согнувшийся от боли Никита замолчал и без его указаний.

Нам развязали ноги, вытащили из микроавтобуса и бросили на асфальт. Вернее, просто отпустили, а наши затекшие ноги не выдержали, подкосились, и мы повалились сами. Руки были скованы наручниками за спиной, и размять затекшие мышцы не представлялось возможным. Уже вечерело, а значит, мы провели в скрюченном положении часов шесть, как минимум. Пленителей наших это интересовало меньше всего:

— Встать! — заорал водила, и удары ботинками посыпались на нас со всех сторон.

— Хватит! — услышал я громкий, властный голос. — Отпустите наших русских друзей.

С трудом поднявшись, я огляделся. Мы находились во дворе двухэтажного дома, огороженного высоким каменным забором. Широкие лужайки, аккуратно подстриженные кусты, яркие цветы в глиняных вазах… складывалось впечатление, что хозяевами всей этой идиллии непременно должна быть парочка милых добродушных пенсионеров, безмерно любящих друг друга, свой милый садик и всех бедных зверушек на свете. Но в дверях дома стоял человек, жестокость которого еще полгода назад наводила ужас на многих жителей Чиапаса. Это был брат Гарсии. Он носил шекспировское имя — Ромео, но мало походил на влюбленного мальчика. Коренастый, с бычьей шеей и мощными мышцами, он стоял перед нами, скрестив руки на груди, разглядывая нас цепкими глазами.

— Признаться, не думал, что вы откликнетесь на мое приглашение, — он развел руки, словно хотел заключить нас в объятия.

— Оно было слишком заманчиво, чтобы мы отказались, — я сплюнул кровь с рассеченной губы. Ник стоял рядом, скрежеща зубами.

— Что ж, отдаю должное вашему мужеству, — Ромео пожал плечами и кивком указал на распахнутую дверь, — проходите в дом. — Он повернулся и скрылся в дверном проеме.

Нас провели по узкому коридору, и втолкнули в большую, светлую гостиную с высокими потолками, походившую скорее на музей, чем на комнату жилого дома. Всевозможные статуэтки и керамические сосуды древних майя, аккуратно расставленные на многочисленных полках, резные панно, выполненные руками индейских мастеров, украшавшие стены. Такой великолепной коллекции мог позавидовать любой столичный музей.

— Это мой кабинет. — Ромео придвинул кожаное кресло к огромному столу красного дерева и сел. Вел он себя, как радушный хозяин, но мы прекрасно понимали, что играет он с нами, как кошка с уже задушенной мышкой, получая удовольствие от своего превосходства, наслаждаясь местью. Наша судьба была в его руках, и надеяться на миролюбивый исход дела не приходилось.

— Наконец-то, — злой голос за спиной я узнал сразу.

Гарсия стоял, прислонившись к стене около двери. Или мы не заметили его, когда входили в гостиную, или он зашел следом. Видимо, хотел устроить из своего появления театрализованное представление — эдакий злой гений, рок судьбы нашей незавидной. Надменно вскинув голову, осклабившись, он медленными шагами, двигаясь, словно заторможенный петух, подошел к нам. Ник оказался ближе к нему, губы его задрожали, глаза вспыхнули ненавистью. Гарсия торжествовал — сколько сил и времени потратил он, гоняясь за нами по джунглям, сколько членовредительства претерпел от рук и ног наших, и теперь ему предоставлялась возможность отыграться. Растопырив пальцы, он вцепился Никите в подбородок, задирая его голову вверх, словно хотел свернуть шею. Ромео наблюдал за происходящим молча и с интересом. Никита безуспешно попытался вывернуться, но Гарсия еще сильнее сжал пальцы, и тогда Ник резко всадил ему колено меж широко расставленных ног. Мексиканец взвизгнул, согнулся, а я машинально саданул его ногой по лицу. Гарсия откинулся, ударяясь головой о стену, и в этот момент бандиты Ромео сорвались с места, накинулись на нас, сбили с ног и начали пинать тяжелыми ботинками.

— Хватит! — услышал я окрик Ромео, и нас сразу же отпустили.

— Для вашего положения, вы ведете себя по меньшей мере некорректно, — он смеялся.

— А что нам церемониться, — сквозь зубы процедил Ник, поднимаясь с пола. — Все равно убьешь.

Ромео снисходительно ухмыльнулся:

— Не скрою, думал об этом, да и сейчас не прочь. Но, к стыду своему, в первую очередь я бизнесмен, и во всем ищу выгоду. Присаживайтесь, сеньоры, — он указал на кожаный диван, стоявший напротив стола. — И не надо больше бить моего брата, хотя согласен, что временами он этого заслуживает. Итак, остановился я на том, что убить вас было бы слишком просто, и… — он взял из стоявшей на столе коробки тонкую кубинскую сигару, обрезал ее и прикурил, — никакой выгоды. Даже морального удовлетворения не получу. Убить вас легко, только делу это уже не поможет.