Евангелие Достоевского - [19]

Параллели между Христом и князем Мышкиным многочисленны. Прежде всего образ князя-идиота напоминает о том, что «Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное» (1 Кор. 1:27). Образ жизни, мышления и действий князя резко отличается от всех окружающих. Он – не от мира сего и живет не по законам мира сего, а по евангельскому закону любви и всепрощения. Он нестяжателен, деньги и материальные блага для него ничего не значат. Он не замечает дурных качеств людей, в каждом старается увидеть только хорошее. Он преисполнен любви к людям. Он готов простить каждого еще до того, как тот попросит о прощении.

Параллели между евангельским Христом и героем Достоевского бывают даже буквальными. Христос говорит книжнику: «Лисицы имеют норы и птицы небесные – гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову» (Мф. 8:20). А князь Мышкин говорит Епанчину: «Благодарю вас, генерал, вы поступили со мной как чрезвычайно добрый человек… я и действительно не знал, куда голову приклонить». Иисус обращается к Богу Отцу: «Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам» (Мф. 11:25). А Лебедев говорит о князе Мышкине: «Утаил от премудрых и разумных и открыл младенцам, я это говорил еще и прежде про него, но теперь прибавлю, что и самого младенца Бог сохранил и спас от бездны. Он и все святые Его». Христос говорит: «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18:3). А Епанчин о Мышкине отзывается: «Совершенный ребенок, и даже такой жалкий»; «он почти как ребенок, впрочем образованный». И сам Мышкин рассказывает про своего швейцарского доктора: «Шнейдер мне высказал одну очень странную свою мысль… Он сказал мне, что он вполне убедился, что я сам совершенный ребенок, то есть вполне ребенок, что я только ростом и лицом похож на взрослого, но что развитием, душой, характером и, может быть, даже умом я не взрослый, и так и останусь, хотя бы я до шестидесяти лет прожил».

Подобно тому, как Христос неожиданно вторгся в жизнь людей Своего времени, князь Мышкин неожиданно появляется на сцене, вторгается в устоявшийся быт и оказывается центральной фигурой в жизни целой группы людей, ранее даже не подозревавших о его существовании. Подобно тому, как в присутствии Христа выявлялись пороки людей, ранее остававшиеся незамеченными, присутствие князя Мышкина становится катализатором процессов, о которых в Апокалипсисе сказано: «Неправедный пусть еще делает неправду; нечистый пусть еще сквернится; праведный да творит правду еще, и святой да освящается еще» (Откр. 22:11). Как при ярком свете, который выявляет не только прекрасное, но и безобразное, в присутствии князя Мышкина не только обнаруживаются прекрасные качества людей, но и обнажаются их недостатки и пороки. В этом смысле пришествие князя Мышкина в мир героев романа становится «судом», перед которым каждый из них должен держать ответ.

Поиск Христа

Богоискательство и поиск своего, «русского Христа» был одной из тенденций русской культуры второй половины XIX века. Гоголь в последние годы жизни напряженно и мучительно искал свой путь ко Христу, написал даже целое толкование на текст Божественной литургии.

В Риме Гоголь сблизился с художником Александром Ивановым, работавшим в это время над картиной «Явление Христа народу». Картина, которая должна была стать дипломной работой художника, стала полотном всей его жизни. Христос занимает в ней духовно центральное место, хотя и изображен в отдалении от основной группы людей, пришедших к Иоанну Крестителю на Иордан. В этой группе ближайшее место ко Христу занимает Гоголь, согласившийся позировать Иванову специально для этой картины.

Достоевский не мог пройти мимо картины Иванова. Что же касается шедевра Крамского «Христос в пустыне», то эту картину Достоевский видел на выставке передвижников в 1872 году. Здесь Христос изображен сидящим на камне: на Его лице следы глубоких раздумий, у Него взгляд человека, погруженного в себя, руки напряженно сжаты.

И. Крамской. Христос в пустыне

Художник Илья Репин вспоминает о том, как посещал Крамского во время работы над этой картиной: «За чаем он оживился совсем. Начав понемногу о Христе, по поводу образа, он уже не переставал говорить о Нем весь этот вечер. Сначала я плохо понимал его, мне очень странным казался тон, которым он начал говорить о Христе: он говорил о Нем как о близком человеке. Но потом мне вдруг стала ясно и живо представляться эта глубокая драма на земле, эта действительная жизнь для других. “Да, да, конечно, – думал я, – ведь это было полное воплощение Бога на земле”. И далее я был совершенно поражен этим живым воспроизведением душевной жизни Христа. И казалось, в жизнь свою я ничего интереснее этого не слыхал».

Рафаэль. Сикстинская Мадонна

Тициан. Динарий кесаря

Одним из источников вдохновения для Крамского послужила картина Тициана «Динарий кесаря». Эту картину любил и Достоевский. Анна Григорьевна вспоминает: «Федор Михайлович выше всего в живописи ставил произведения Рафаэля и высшим его произведением признавал “Сикстинскую Мадонну”. Чрезвычайно высоко ценил талант Тициана, в особенности его знаменитую картину “Христос с монетой”, и подолгу стоял, не отводя глаз от этого гениального изображения Спасителя». На нем «лицо Христа выражает удивительную кротость, величие, страдание». Имеется в виду картина «Динарий кесаря».