Eurocon 2008 (2). Спасти чужого - [46]

— Сколько всего? — поинтересовался Арибальд. Ему и впрямь стало интересно, хотя еще минуту назад он искренне желал, чтобы разговор с коммандером поскорее закончился и можно было вернуться к тому подобию работы, которое возможно в клинике, где полным-полно стражников.

— Всего двадцать один человек, — сказал Ваминор и протянул Арибальду лист экспресс-распечатки. — Взгляни-ка. Были ли среди этих пациентов особо перспективные, вроде твоего Айвена?

— Рядового Айвена, — поправил Арибальд машинально.

Он ни секунды не сомневался, чьи имена увидит в списке.

— Что-что?

— Мой пациент не просто Айвен, а рядовой Айвен, — пояснил Арибальд. — Если не знаешь, это низшее воинское звание у людей. На, держи свой документ. Тут три сержанта и восемнадцать рядовых.

Ваминор, не выказывая удивления, принял распечатку. Он даже не повернулся в сторону Арибальда и не остановился, продолжал шагать по усыпанной гравием парковой дорожке. Он просто перегнул лист со списком пополам и еще раз пополам, упрятал во внутренний карман мундира и сдержанно велел:

— Рассказывай.

«С чего начать-то? — подумал Арибальд растерянно. — У меня ведь даже не догадки. У меня всего-навсего изученный несколько минут назад фрагмент мнемограммы и цифра „двадцать один“. Стражники за подобную информацию в лучшем случае обдадут ледяным презрением».

— Понимаешь, Ва, я… Да и остальные мнемологи тоже, так что правильнее сказать — мы. Так вот, мы интересуемся в первую очередь теми пациентами из людей, чьи нарковидения наиболее красочны и вместе с тем наиболее связны. Несколько дней назад среди записей Айвена проскочил очень странный фрагмент. Айвен вообще-то почти чистый визуал, поэтому его фантазии обязательно сопровождаются весьма выразительным видеорядом. Эдакое кино, порой даже сюжетное. А тут картинки как таковой не было, только размытые пятна, зато очень четкий звук. Походило это на перекличку. Некто называл звание и имя, требовал пароль. Ему отвечали и докладывали о готовности. Так вот, имена в этом фрагменте повторяют те, что записаны в твоем перечне сбежавших из клиник. Двадцать один пациент, все люди. Айвен — один из них.

Коммандер Ваминор выслушал это с омертвевшим лицом. Некоторое время он молчал. Хруст гравия под подошвами ботинок казался Арибальду оглушительным.

— А что ты скажешь о пациенте Хлайде? Палата, если не ошибаюсь, двенадцатая.

Хлайда Арибальд знал, но вот за ним не мог припомнить ничего особенно интересного, о чем не замедлил сообщить Ваминору:

— Совершенно заурядный тип. Видения обрывочны и никакого логического ряда не составляют. Ни одну из его мнемограмм за период исследований не удалось хоть как-то обосновать: ни событийно, ни мотивационно.

Ваминор помолчал еще немного, а потом неожиданно спросил:

— Скажи, Ари, а этот Хлайд тебе не стучал, а? На персонал, на других пациентов?

— В смысле? Не был ли он осведомителем?

— Ну да!

Арибальд опешил.

— Полноте, Ва, на кого он может настучать? На санитара, который недостаточно рьяно отдраил очко в коридорном сортире? Так это надо стучать не мне, а старшей медсестре. Я ведь не сотрудник клиники, я просто провожу тут исследования.

Коммандер тихо вздохнул.

— А почему ты спросил, Ва? — Арибальда разобрало любопытство. — Надеюсь, эта информация не закрыта от гражданских?

— От тебя — нет, — сухо ответил Ваминор. — Потому что ты свидетель. Пока — свидетель.

Арибальд не выдержал и остановился, после чего вынужден был остановиться и Ваминор. Остановиться и обернуться.

Тон Ваминора вдруг стал донельзя официален, отчего в нем прорезалась смутная и пока неявная угроза.

— Скажите, мэтр Арибальд, известно ли вам, что мнемографическая аппаратура, используемая вами в исследованиях, одновременно является мощным коммуникационным средством для ваших пациентов? Что на сеансах мнемозаписей пациенты могут отправлять сообщения другим пациентам и получать сообщения от них?

— То есть как это? — У Арибальда на миг потемнело в глазах. — В каком смысле «сообщения»?

— В прямом, — буркнул Ваминор. — В стенах клиник зрел натуральный бунт, и твои мнемографы стали для заговорщиков замечательным телефоном, телеграфом и видеосвязью. То, что ты считал видениями, Ари, на самом деле являлось посланиями от одного пациента остальным. Обычно даже незакодированными. Все это настолько лежит на поверхности, что я докопался до истинного положения вещей за какие-то три часа. Поэтому мне очень трудно поверить, что ты, Ари, об этом свойстве мнеморегистрирующей аппаратуры не знал. Ты, мэтр! И не знал?

— Ва, — жалобно пробормотал Арибальд. — Я действительно ни о чем подобном не подозревал!

Затем мэтр все же засомневался, как и подобает истинному ученому:

— Погоди, Ва! А откуда у тебя эта информация? С чего ты взял, будто мои мнемографы для людей являются видеотелефонами?

— Хлайд сообщил, — неохотно признался Ваминор. — Вообще, мне не следовало бы говорить это тебе, но… Хлайд стукнул, а затем еще несколько пациентов подтвердило. Мои ребята их допросили. С пристрастием. Поверь, этим пациентам крайне невыгодно было лгать. Так что я уверен: они сказали правду. — Коммандер помолчал немного, потом похлопал Арибальда по плечу. — Такие дела, Ари. Я-то тебе верю, но если я не приму некоторых мер, хотя бы внешне, венценосные меня не поймут. Так что… впредь ставь меня в известность о том, куда собираешься направиться. Это касается и твоей помощницы тоже.