Этюды Черни - [39]

Ответить на этот вопрос Саша, конечно, не могла. Не могла она ответить и на другой вопрос: правильно или нет, что она так и не решилась на ребенка? Сначала было не до того, потом боялась, что от родов переменится голос – эта причина была самой существенной, но сейчас о ней вспоминать не хотелось, – потом поняла, что ни от одного мужчины из тех, с кем сводит ее жизнь, она детей иметь не хочет, что ей не все равно, от кого родится ребенок, и определение «только для себя» кажется эгоистичным настолько, что это даже для нее слишком…

«А от Филиппа родила бы», – вдруг подумала Саша.

Эта мысль пришла так неожиданно и так непреложно, что она растерялась.

– Глупо говорить, когда Маруська уже родилась. Если б раньше, то у меня и не Маруська была бы, а совсем другой ребенок. Но все-таки надо все делать вовремя, – сказала Кира. – В сорок лет я не мать, а унылая мумия, правильно Сашка говорит.

– Ничего я такого не говорю! – возмутилась Саша. – Ты отлично выглядишь.

Это было не совсем так: хоть отеки у Киры на лице спали, но вместо них появились синие круги под глазами. И то, что после родов она похудела, делало ее не моложе, а совсем наоборот. Но, может, это только кажется из-за того, что разговаривают они через Атлантику и через экран?

– Приехали бы вы ко мне, – словно услышав Сашины мысли, сказала Кира. – Может, я бы воспрянула. А то мы еще неизвестно когда обратно в Москву соберемся. Маруську здесь наблюдают после моих родов идиотских. Боятся, как она развиваться будет…

– Отлично она будет развиваться, – перебила Люба. – И вообще, Кирка, прекращай ныть. Скажи мне лучше, что легче представить, конечность Вселенной или ее бесконечность?

– Ты за этим звонишь? – Кира расхохоталась. – Нет, Люб, правда, приезжай! Общение с тобой вселяет оптимизм.

– В моего мужа тоже, – хмыкнула Люба. – Это его избаловало. Желает, чтобы я всегда была при нем.

– А что в этом плохого? – удивилась Кира.

– То, что это уже зависимость, – объяснила Люба. – А от зависимостей люди, бывает, избавляются радикально, и это меня пугает. У мужиков на старости лет бес в ребре заводится с завидным постоянством.

– Ну, не у твоего же! – махнула рукой Кира. – Он тебя любит.

– Любит, не любит – не имеет значения. Бес не от любви заводится, а от гормонов.

Опять эти гармоны! Саша поморщилась.

– Не понимаю твоей логики, – пожала плечами Кира. – То оставить его не можешь, то зависимости боишься.

– Я и сама не понимаю, – сказала Люба. – Мне никогда не было сорок лет. Я не знаю, что делать в этом возрасте. Я нервничаю и теряюсь.

– Может, ты приедешь? – Кира перевела взгляд на Сашу. – Любка мужнины гормоны караулит, а ты что? Приезжай, Саш! У нас хорошо, цветет уже все. Федор дерево посадил. Думал, черешня, оказалось – дуб.

Для жизни в Америке, то краткой, то продолжительной, Царь купил дом в Нью-Джерси. Саша бывала в этом нью-йоркском пригороде у друзей, когда пела в «Метрополитен Опера». Она вспомнила тихие улочки, и живые изгороди, и веселые домики с цветниками – окна их, казалось, подмигивали прохожим. Патриархальная, пронизанная покоем Америка начиналась прямо у подножия небоскребов.

«Может, мне такое сейчас и надо? – подумала Саша. – Вместо всех этих… Марий Таллас».

– Знаешь, а я, наверное, приеду, – сказала она. – Я тебе завтра вечером позвоню и точно скажу, Кир, ладно?

Прежде чем что-либо решать, ей нужно было увидеть Филиппа. Еще сегодня утром она просто хотела его увидеть, а теперь ей это было вот именно нужно, необходимо.

То, как уверенно она подумала, что могла бы иметь от него ребенка, смутило ее и встревожило. Что это значит, почему вдруг возникло в ее сознании? Надо увидеть его и понять…

– Ой, Саш! – радостно воскликнула Кира. – Правда приедешь? Ты не думай, просто садись в самолет и прилетай. Ну пожалуйста! Воспрянь мой дух!

– Так что там насчет конечности и бесконечности Вселенной? – напомнила Люба.

– А что это тебе вдруг в голову пришло? – спросила Кира.

– У нас же Васька в школе для гениев учится. Сочинение задали. Крошка сын к отцу пришел, и они уже часа три спорят. Я и решила у тебя уточнить.

– Все равно это будет только мое субъективное мнение…

Пока Кира рассуждала про бесконечность Вселенной, Саша вспоминала, как Филипп сказал ей утром по телефону, что соскучился страшно, и часы считает, и жалеет даже, что именно сейчас затеял открывать представительство своей фирмы в Новосибе – слишком часто приходится расставаться. Она вспоминала его интонации, его дыхание… Счастье охватывало ее. Это было самое настоящее счастье, его невозможно было перепутать ни с чем, как родовые схватки!

– Как же ты сядешь и полетишь? – спросила Люба, когда они простились с Киркой и выключили экран. – А виза?

– У меня вид на жительство, – ответила Саша. – Грин кард фор талент. Ее артистам дают, ученым. Спортсменам еще.

– Ну понятно, талантам, – кивнула Люба.

– Так что мне и неплохо бы уже в Америке показаться, раз вид на жительство дали. Хоть по этой карте они не требуют по полгода там жить, но все же. Правда, поеду.

– Давай, – кивнула Люба. – На Кирку смотреть жалко, а ты ее реанимируешь. Все-таки если в детстве с кем дружил, то он потом – как удар в сердце.