Этюд в багровых тонах. Приключения Шерлока Холмса - [8]

Заглавную роль у нас исполнял красивый удав, которым я от души гордился, поэтому представьте себе, с каким возмущением я прочитал финал одной уничижительной рецензии: «Поворотный пункт сюжета был ознаменован появлением откровенно искусственной змеи». Я охотно предложил бы ему кругленькую сумму за согласие взять эту рептилию себе в постель. В разное время у нас выступало несколько змей, но все норовили либо повиснуть, словно шнурок от колокольчика, либо проползти обратно в отверстие и поквитаться с театральным плотником, который взбадривал их, щипая за хвост. В конце концов мы стали использовать искусственных змей, и все, включая плотника, признали, что так лучше.

Это был второй спектакль про Шерлока Холмса. Я упустил упомянуть о первом, который был поставлен много ранее — еще во время Африканской войны. Написал пьесу знаменитый американец Уильям Джиллетт, он же превосходно исполнил роль. Поскольку он воспользовался моими персонажами и отчасти моими сюжетами, мне, естественно, была предложена доля в предприятии, которое оказалось весьма успешным. «Можно мне женить Холмса?» — телеграфировал он мне однажды в муках творчества. «Жените, убейте — делайте, чего душа пожелает», — бездушно ответил я. Я был очарован и пьесой, и актерской игрой, и денежными поступлениями. Думаю, любой, в ком есть артистическая жилка, согласится с тем, что выручка, как бы она ни радовала в час поступления, все же занимает в мыслях автора последнее место.

Сэр Джеймс Барри отдал дань Шерлоку Холмсу в искрометной пародии. Это был веселый жест смирения после провала нашей комической оперы, для которой он взялся написать либретто. Работа была совместной, однако из наших усилий не вышло ничего хорошего. После этого Барри прислал мне пародию на Холмса, написанную на форзаце одной из его книг. Вот она.

Дело о соавторах

Подводя к концу рассказ о приключениях моего друга Шерлока Холмса, я волей-неволей вспоминаю, что, за единственным исключением (об этом случае, завершившем его необычную карьеру, вы вскоре услышите), он никогда не брался за расследования, касающиеся того разряда людей, которые зарабатывают себе на жизнь пером. «Я не отличаюсь особой разборчивостью и готов вести дела с кем угодно, — говаривал он, — однако литературные персоны — это для меня слишком».

Тот вечер мы проводили у себя на Бейкер-стрит. Помнится, я, сидя за столом в центре комнаты, писал рассказ «Человек без пробковой ноги» — историю, столь поразившую Королевское общество и прочие научные учреждения Европы; Холмс же ради развлечения взялся немного попрактиковаться в стрельбе. У него было заведено летними вечерами стрелять по мне так, что пули пролетали вплотную к лицу, а на противоположной стене складывалось мое фотографическое изображение; многие из этих пистолетных портретов отличаются поразительным сходством, что служит некоторым подтверждением его мастерства.

Случайно взглянув в окно, я заметил двух джентльменов, быстрым шагом шедших по Бейкер-стрит, и спросил моего друга, кто они. Холмс тут же закурил трубку и, свернувшись восьмеркой в кресле, ответил:

— Это соавторы комической оперы, и пьеса их не стала триумфом.

Я подпрыгнул до потолка от изумления, а Холмс объяснил:

— Дорогой мой Ватсон, эти люди явно посвятили себя какому-то низменному ремеслу. Это даже вы могли бы установить по их лицам. Голубые бумажки, которые они так яростно расшвыривают, — газетные заметки от агентства «Дюррантс Пресс». Судя по оттопыренным карманам, этих бумажек у соавторов сотни. Будь это приятное чтение, они бы не устроили на нем пляски!

Снова подпрыгнув до потолка (он у нас сплошь в выбоинах), я воскликнул:

— Поразительно! Но может быть, они просто писатели.

— Нет, — возразил Холмс, — просто писатели упоминаются в прессе лишь раз в неделю. Сотни упоминаний собирают только преступники, драматурги и актеры.

— Тогда почему бы не актеры?

— Актеры бы ехали в экипаже.

— Что еще вы можете о них сказать?

— Много чего. По грязи на сапогах того, длинного, я заключаю, что он пришел из Южного Норвуда. Другой, очевидно, писатель из Шотландии.

— Откуда вам это известно?

— В кармане у него книга, которая, как ясно видно, называется «Что-то там Auld Licht»[3]. Кто, кроме автора, станет носить в кармане книгу с таким названием?

Пришлось признать, что никто.

Теперь уже можно было не сомневаться, что двое мужчин (если так их можно назвать) направлялись к нам. Я уже говорил (и не раз), что Холмс редко давал волю какого-либо рода эмоциям, но на этот раз он весь побагровел. Вдруг ярость на его лице сменилась странным торжеством.

— Ватсон, — сказал он, — тот, длинный, годами наживал капитал на самых примечательных моих расследованиях, и наконец он попал мне в руки! Наконец-то!

Я снова взмыл к потолку, а когда приземлился, двое незнакомцев были уже в комнате.

— Замечаю, джентльмены, — проговорил мистер Шерлок Холмс, — вы сейчас расстроены каким-то нерядовым известием.

Тот посетитель, что посолидней, спросил в изумлении, откуда он это знает, однако длинный только скривился.

— Вы забываете о кольце у вас на безымянном пальце, — ответил мистер Холмс невозмутимо.