Этторе Фьерамоска, или Турнир в Барлетте - [3]
Д'Адзельо начал с пейзажа. То были времена классицизма с непременной наготой и анатомией, которая проступала даже через железные латы и грубые ботфорты. Историческая живопись с ее греко-римской эстетикой была тесно связана с политическими задачами момента. Пейзаж, по словам самого д'Адзельо, был более «свободен». Действительно, новое направление особенно отчетливо обозначилось в пейзажной живописи. Художники старались точно, «без тени воображения» передавать природу. Эта школа оказалась в полной силе к 1814 году, «когда Европа, — по выражению д'Адзельо, — не хотела больше ни вдыхать запах пороха, ни видеть кровь и жаждала восстановить свои духовные силы под сенью благостного мира».
Сам д'Адзельо следовал этой школе, которая находилась в очевидном противоречии с «маньеризмом» XVIII века. Но по мере того, как развивалось в Италии национально-освободительное движение и связанный с ним романтизм, пейзаж стал приобретать для него новый смысл
В первые годы Реставрации пейзаж, лишенный каких-либо намеков на политику, войну и «славу», был естественным выражение стремления к миру, о котором так красноречиво говорил д'Адзельо. Но затем те же мирные картины природы стали напоминать о том, что эта прекрасная Италия является достоянием «варваров». Ее красота составляет ее несчастье, так как она привлекает врагов. Эта тема звучит во множестве романов, драм и стихотворений, Следующим этапом было оживление пейзажа людьми, и людьми историческими. Стали искать пейзажи, напоминавшие о былой славе Италии, об исторических событиях которые следовало напомнить современным итальянцам. Живопись становилась иллюстрацией к итальянской истории и, так же как литература, средством национального воспитания.
Путь д'Адзельо как живописца довольно характерен для общего движения итальянского искусства: от списанных с натуры «чистых» пейзажей 1810-х годов, через «Леонида» с классическим сюжетом и «Смерть Монморанси» с сюжетом средневековья к «Турниру в Барлетте» с сюжетом итальянским и открыто патриотическим.
Важным этапом на этом пути была серия рисунков развалин старинного аббатства Сан-Микеле.
Вокруг этого аббатства сложились легенды, связанные с падением Лангобардского королевства. Летом 1827 года д'Адзельо во время горной прогулки открыл эти руины и пришел в восторг от архитектуры и пейзажа. Поселившись в ближайшей деревушке, он каждое утро поднимался к аббатству и рисовал руины с разных сторон и в разных аспектах. Затем он стал читать так называемую новалезскую хронику, послужившую важным материалом для знаменитой драмы Мандзони «Адельгиз».
Хроника со многими фантастическими и наивными подробностями повествует об основании монастыря, о том, как Карл Великий горными тропинками проник в Италию и разбил лангобардских королей Дезидерия и Адельгиза. Так возник замысел издать литографированные виды аббатства, сопроводив их литературно-историческими комментариями.
Новалезская хроника была драгоценна для любителей старины, наделенных воображением. Д'Адзельо привел в своей книге большой отрывок из нее с назидательными и для читателя XIX века смешными рассказами. Кроме того, он добавил к историческим сведениям о возникновении аббатства небольшую повесть о приключениях одного монаха — своего собственного сочинения
Книга вышла в 1828 году под названием «Монастырь святого Михаила» и имела некоторый успех. Особенно понравились моменты «беллетристические» — отрывки из новалезской хроники и принадлежавшие перу д'Адзельо приключения монаха.
Так д'Адзельо начал свою литературную деятельность. Трагедии и стихотворения, написанные в юности по тому или другому поводу на классические и исторические темы, были краткими этапами его литературного развития, на которых он не задерживался долго, очевидно не придавая им серьезного значения.
Первое литературное произведение д'Адзельо возникло из картины развалин средневекового сооружения, из живописного зрелища, имевшего историческое значение.
Это необычайно характерно для эпохи. Исторический роман в европейской литературе теснейшим образом связан со средневековой архитектурой и историческим пейзажем. Замок, овеянный легендами, аббатство, сыгравшее роль в кровавой истории Реформации, местность, где происходили сражения или стычки, для Вальтера Скотта часто служили исходным пунктом в развитии его замыслов. «Собор Парижской богоматери» Виктора Гюго возник из философии собора и из архитектуры воскрешенного вокруг него средневекового Парижа. Первое историческое произведение д'Адзельо, приключения никогда не существовавшего монаха, было вдохновлено развалинами аббатства, которые показались ему самым захватывающим пейзажем на свете.
Воображение стало работать вокруг этих стен, венчающих утесы, вокруг долины, лежащей под ними, — тех мест, где когда-то происходили чудесные события, рассказанные благочестивой хроникой. Д'Адзельо как писатель начал со зрелища не только потому, что он был живописцем-профессионалом, но и потому, что интересами своей эпохи и всем предыдущим своим развитием он был подготовлен к деятельности историка-романиста.
Город на Неве заново раскрывается для читателей, ведь стиль изложения информации, выбранный автором, уникален: сначала берется цитата из известного произведения или мемуаров, и Екатерина дополняет его своими измышлениями и информацией из надежных источников, приобщая таким образом своих читателей к истории родного города. Итак, книга первая… В ней мы заглянем в окна, в которые всматривался одержимый азартом герой «Пиковой дамы» Германн, в надежде проникнуть в таинственный дом и разведать карточный секрет сварливой старухи-графини.
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.
Полные мрачных тайн замки Шотландии и старой Германии, короли, разъезжающие в латах по дорогам Европы подобно простым рыцарям, благородные вассалы, гордые и страстные дамы – таков романтический мир средневековья, созданный пером Шарлоты Юнг, популярной писательницы прошлого века.