Этрусская сеть - [42]

Тем, кто создал те нью-йоркские подделки, повезло. Место, которое они назвали, проверить не удалось – началась война. А когда она кончилась и все минные поля уничтожили, и стало возможным нормально путешествовать, прошло так много времени, что они могли себе позволить некоторую неопределенность по части координат. «Может это было и здесь, а, может быть и на две мили дальше, вон в той долинке.»

– Ясно, – сказала Элизабет. – Но, положим, у вас есть могильник, причем на вашей собственной земле. Могильник, раскопками которого вы занимаетесь, и все об этом знают. Вы роете как попало и где попало, пока не наткнетесь на центральную гробницу погребального комплекса. К несчастью в ней нет ничего сенсационного.

Только шлем и немного оружия, поскольку покойный был пиратом. Тогда вы готовите уйму ценнейших предметов, золотые украшения, алебастровые ковчежцы и разные статуэтки – и вот вам, сенсационная находка готова.

– Вы могли бы сделать блестящую карьеру преступника, мисс Уэйл, – сказал Харфилд Мосс.

Да, ему было о чем подумать.

***

Карабинер Сципионе лично отправился на кладбище, расположенное за Виа Канина.

Машину он оставил в начале улицы и дальше, посвистывая, пошел пешком. Даже днем место это нельзя было назвать приятным. Тротуар узкий и горбатый, мостовая потрескавшаяся, запущенная, занесенная оставленною дождевыми потоками грязью. По одну сторону – ряд домов, предназначенных на снос, с заколоченными окнами и заросшими бурьяном палисадниками. По другую – невысокий забор с заржавленной решеткой по верху, охранявший покой усопших и остатки их памятников.

Сципионе насвистывал все бодрее. Это был веселый малый, полный южного жизнелюбия.

Он весь так и пышел здоровьем, глаза светились радостью жизни.

Открыв ворота, он по тропинке направился к лачуге могильщика, стоявшей за живой изгородью из кипарисов. Крохотный домишка не превышал размеров соседних склепов.

Еще на ход Сципионе обдумал ход допроса. Не стоит старику угрожать. Достаточно жесткого взгляда и ощущения скрытой силы. Остальное можно просто продиктовать.

Он постучал и вошел.

Могильщик Карло Фрутелли сидел за кухонным столом, но не один. Напротив него, раскрыв потертый блокнот и довольно улыбаясь, сидел доктор Риккасоли.

11. Разгорается

На следующий день в половине десятого сэр Джеральд Уэйл, войдя в здание консульства, сразу попросил телефонистку соединить его с одним номером в Риме, а сам потом заперся в кабинете.

Когда зазвонил телефон, он долго беседовал с кем-то по имени Колин, но получил только несколько нейтральных ответов. Наконец не выдержал.

– Будь так добр понять меня. Если Комбер не работает на нас, то я хотел бы знать, в чем дело, и как можно быстрее. Сегодня вечером ко мне явится местный полицейский начальник, он будет требовать, чтобы Комбер немедленно покинул Флоренцию.

Повесив трубку, он вытер потный лоб, потому что уже с утра стояла ужасная жара, и приготовился принять первых посетителей. Ими оказались никто иные, как Фелиция и мисс Плант. Обе были настроены крайне воинственно.

– Если бы со мною посоветовались с самого начала, – заявила мисс Плант, – ничего такого случиться просто бы не могло. Вы допустили, что мистер Брук стал жертвой политических махинаций. Мои итальянские друзья утверждают, что если он будет осужден, прокурору Риссо обеспечено место в муниципалитете. А этот Риссо – крайне неприятный и надутый выскочка.

– До чего же мы дожили, если наши соотечественники превращаются в агитационный материал? – поддержала её мисс Брук.

– К сожалению, я не знаю, как…

– И, кроме того, в среде нашей британской колонии упорно твердят, что вы сами посоветовали Роберту Бруку сознаться. Этого, конечно, не могло быть, но ведь нет дыма без огня…

– Ах, дьявол… – сказал сэр Джеральд. Произнес это про себя, когда дамы уже ушли, схватил свою мягкую бурую шляпу мягко говоря специфического британского фасона и отправился в тюрьму Мурата. Домой он вернулся довольно поздно. Элизабет ждала его с обедом.

– Ты его видел? – спросила она. – Как он? Как вообще дела? Что ты думаешь о Риккасоли?

– Прежде чем я отвечу хоть на один вопрос из четырех, хочу коктейль с джином, – сказал консул, падая в кресло и утирая пот со лба.

– Он перед тобой. Так что не тяни.

– Я говорил с Бруком, все в порядке, настроение нормальное. Меня даже это испугало.

– Испугало?

– Да, испугало. Если кому-то угрожает серьезная кара, он должен хоть чего-то опасаться. А Бруку все равно. Можно подумать, что он даже рад стать мучеником.

– Ты его не понимаешь. Только потому, что не подает виду…

– Подает или не подает, но по-моему, такая апатия – дай Бог, чтобы я ошибался, – напоминает тоску по смерти.

Элизабет, пораженная, уставилась на него.

– Ты это серьезно?

– Конечно. Полагаю, с ним что-то случилось после гибели жены и неродившегося ребенка. Нечто непоправимое. Он как часы, у которых лопнула пружина. Нет, это сравнение не годится. Когда лопнет пружина, часы перестают идти, но с Бруком все иначе. Внешне с ним все нормально, кроме редких приступов амнезии. Но внутри у него что-то умерло.

– Не умерло, – сказала Элизабет. – Только застыло. Со временем оттает.