Этрусская сеть - [31]

– Тот же шлем?

– Точно такой же.

Сэр Джеральд задумался, потом сказал:

– Но я не понимаю…

– Если шлем принадлежит Тринсу, который был главой всего рода, или племени, его должны были найти в самой центральной гробнице всего комплекса. В гробнице, которую можно было бы назвать сокровищницей и которую они вроде все ещё ищут.

– Понимаю, – протянул сэр Джеральд. – Хотите сказать, что если гробницу все же нашли, то скрывают это?

– Да, это одна из возможностей, – подтвердил Брук.

***

– Я же тебе говорила, – воскликнула Элизабет. – Я знала, там не все чисто. Мы должны что-то предпринять.

– Но, девочка моя, даже если Брук и прав насчет шлема, у нас нет оснований полагать, что это как-то связано с гибелью Мило.

– Связано, и мы узнаем, как.

Сэр Джеральд вздохнул. Он очень любил свою младшую дочь. Видел, как она превращалась из неуклюжего малыша в длинноногого подростка, из семнадцатилетней надменной интеллектуалки в разумную и уравновешенную двадцатчетырехлетнюю молодую женщину, и понимал, что она перестала быть только его дочерью, став независимой и самостоятельной личностью. Но так и не мог избавиться от многолетней привычки жить её заботами. От старых опасений, что она неудачно выйдет замуж, он давно избавился. Теперь начинал бояться, что вообще не выйдет.

– Да перестань ты, ради Бога, – сказала Элизабет.

– Ты о чем?

– Перестань вздыхать. Обещаю не вовлекать тебя в деятельность, недостойную дипломата.

– Я думал не о себе, – возразил сэр Джеральд. – И если по-правде, не о тебе, а о Бруке.

– Хочешь сказать, что если поднимем шум, ему придется ещё хуже?

– Вот именно.

– Потому что в глубине души убежден, что он виновен. Думаешь, он сбил Мило Зеччи из-за очередного приступа и сам об этом не знает. Сознайся!

– Я…

– Признание умиротворяет душу…

– Не навязывай мне свои взгляды, пожалуйста! Я слишком стар, чтобы мною командовали. Не в чем мне сознаваться.

– Но ты все равно так думаешь, и потому хочешь добиться срока поменьше. Но я-то знаю, что он невиновен, и хочу доказать это. Нужно доказать его полную невиновность.

Сэр Джеральд вздохнул снова.

***

Прокурор Антонио Риссо положил на стол начальника папку, сказав:

– Заключение экспертизы, которое нам направила римская лаборатория, кажется мне весьма весомым, особенно микроснимки. Вы их просмотрели?

– Видел.

– Полагаю, расследование можно считать оконченным.

– Не согласен, – возразил городской прокурор. – Заключение экспертизы действительно весьма убедительно доказывает, что Мило Зеччи был сбит автомобилем Брука. И поводов утверждать, что в машине ехал кто-то другой, не Брук, у нас тоже нет.

– Но тогда…

– Но вы хотите доказать наличие умысла, Антонио. Обвиняете его в том, что умышленно сбил Зеччи и уехал. Каковы ваши доказательства на этот счет?

– Показания свидетельницы Кальцалетто. Когда заскрипели тормоза, она обернулась и увидела, что машину занесло и она остановилась. Но потом снова сорвалась с места и поехала в её сторону. Она была так удивлена, что запомнила номер. А когда наутро было найдено тело, сообщила в полицию, как порядочная гражданка.

– Как порядочная гражданка, – прокурор кивнул.

– Тормозной след утром ещё был виден и подтвердил её рассказ.

– Кальцалетто утверждает, что несчастье произошло в половине одинадцатого.

Откуда такая уверенность насчет времени?

– Она была в гостях у сестры, оттуда ушла в четверть одиннадцатого. Идти ей до Виа Канина пятнадцать минут.

– Любопытно, – заметил прокурор, – как люди, которые обычно понятия не имеют, который час, становятся предельно точны, столкнувшись с преступлением.

– Есть причины сомневаться в её показаниях?

– Вовсе нет. Но, с другой стороны – как нам усомниться в показаниях могильщика?

Как его, собственно… – Карла Фрутелли?

– Фрутелли, по моему мнению, ненадежный свидетель.

– Почему?

– Он слишком стар и бестолков. И глух, как пробка.

– Но он же слышал, как проехала машина, и скрип тормозов, и визг шин в заносе. И совершенно уверен, что это произошло в половине двенадцатого. Как вы это можете объяснить?

– Очень просто. Он и правда все это слышал, но перепутал время.

– Но время он называет очень уверенно, – подкусил его городской прокурор. – И, надо же, он тоже был в гостях у сестры. Ушел от неё в одиннадцать, и ровно полчаса ему нужно, чтобы дойти до дома у ворот кладбища.

– Значит он путает час, когда ушел от сестры.

– Вы сверили его показания с показаниями сестры?

– Не видел в этом необходимости.

– Так сделайте это. В делах такого рода не следует учитывать только те доказательства, что подтверждают позицию обвинения.

– Я полагал, что знаю свои обязанности.

– Мой дорогой Антонио, в этом я убежден. И так же убежден, что ваше рвение заслуживает уважения. Но нам недостаточно некоторых фактов, мы должны знать все.

***

Капитан Комбер поднял глаза от карты и взглянул на часы. В его распоряжении было ещё четыре часа дневного света. Должно хватить.

Список, который дала ему Тина, включал имена всех двадцати шести семей в районе Ареццо, связанных родством с Радичелли. Карта была ещё довоенной, что создавало дополнительные проблемы, и менее настойчивый человек бы сдался, но капитан только погладил бородку, вычеркнул очередное имя (глухой крестьянин с горбатой женой и четырьмя недружелюбными псами) и пустился дальше.