Этой ночью я ее видел - [39]

4.

Они нагрянули среди зимы, как ночные волки.

Было их человек десять, а может, и больше. Все вооружены. Ни с того ни с сего стали рыскать по дому, врываться в комнаты, рыться в шкафах и сносить разные вещи во двор. Ни о чем не спрашивали, ничего не объясняли, зачем и с какой целью пришли, не кричали, не угрожали, делая свое дело молча, то тут то там лишь раздавались короткие команды. Выставили охрану в поместье, я заметила, что один из них стоял при входе с ружьем в руках, фигура показалось мне знакомой, но на дворе была ночь и, несмотря на лунный свет, освещавший двор, я не смогла опознать ни его, ни тех, что зашли внутрь, не знала я их, не из наших мест они были.

Вооруженные незнакомцы поднялись в верхние комнаты, мы слышали, как они открывают шкафы и переворачивают мебель. Вероника и Лео были заперты в столовой, а мы оставались на кухне. Нам пригрозили, чтобы не смели выходить, тот, что охранял нас, видел, что мы настолько напуганы, что о возможности побега кого-то из нас и думать было нечего. Охранявший нас сказал, что все обойдется, если мы будем вести себя смирно и тихо. Ну, а как мы еще себя могли вести, если не смирно и тихо, когда напуганы были до смерти. Через какое-то время, убедившись, что никто не двинулся с места, уставившись прямо перед собой в одну точку, не смея переглянуться друг с другом, он спустился по лестнице в погреб. Скорее всего, для того, чтобы притащить бутылочку вина. Я тем временем проскользнула во двор. Невольно я подумала, что, может, надо дать знать в деревне и садовнику Майцену о том, что здесь творится. Он всегда соображал, что надо делать, я знала о его связях с нашими, а ну как он придет и расскажет, что господин Лео помогал партизанам, все само собой бы и уладилось. Ведь те, что пришли, были нездешние и не могли этого знать, а кроме того, было видно, что они настроены слишком уж решительно. Если вооруженные люди вот так вламываются вечером в твой дом, они и тебе покажутся опасными и дикими. Но я слишком перенервничала и забыла, что еще один часовой стоит у входа во двор, в таких ситуациях теряешься, и я чуть было не натолкнулась на бойца, стоявшего у входа.

Им оказался Йеранек.

Ой, вскрикнула я, переводя дух, Иван! Как я рада, что ты здесь. Ступай назад, ответил он, никому не велено выходить. Я поспешила ему рассказать, что они шарят по шкафам, куда это годится, ломать мебель у мирных граждан, хозяина с хозяйкой заперли в столовой, прислугу на кухне. Пусть сходит и растолкует, что они ошиблись, и что здесь хорошие люди, которые никому вреда не причинили. Сколько раз давали продукты партизанам, даже одежду. Замолчи, отрезал он, сейчас проводится акция. Какая еще акция? закричала я во весь голос, так что его передернуло всего, и он стал озираться вокруг. Вспомни, начала я тише, потому что мне не хотелось его злить, вспомни, как добра была с тобой хозяйка. На мгновение мне показалось, что он растерян, опустил глаза вниз, мыском ковыряя землю, как бывало всегда, когда он собирался сказать что-то важное. Затем он головой кивнул на дверь, что значило, я должна вернуться, откуда пришла. Иван, я же Йожи, ты что, не знаешь меня? Я принесу тебе колбаски копченой и сыра. Его будто молнией ударило, в этот момент он достал ружье и оттолкнул меня, так что я споткнулась и упала на снег. Он заорал: Живо мне, убирайся туда… похоже было, что я его не уразумела хорошенько, потому что все это на самом деле трудно было понять, я молитвенно сложила руки, заклиная его Господом Богом, а это его еще пуще разозлило, он добавил: …не то прикончу тебя здесь на дворе как котенка.

Я повернулась и убежала. Он что-то еще кричал мне вслед, я оглянулась и увидела, как он пинает сугроб. Да что с тобой? крикнула я через двор. Мне показалось, что ему тяжело оттого, что он должен стоять на страже, в то время как его товарищи громят и разворовывают дом, в котором к нему всегда были добры. Ты же знаешь, что они ничего не сделали. А он такую гадость сказал о госпоже Веронике, что я даже про себя не могу повторить, такую пакость и такую чушь несусветную. Сейчас я думаю, он оттого так сказал, что его самого все это тяготило.

Он не знал, что Вероника спасла его от тюрьмы, в тот раз, когда забирали парней по деревням и некоторых расстреляли как заложников. Я про это знала, а знала потому, что однажды вечером слышала, как она сказала Лео: нашего Ивана отпустят. Слава богу, ответил Лео. И доктору, сказала Вероника, ему спасибо. Это я слышала собственными ушами. Но Ивану я об этом никогда не рассказывала. На нас, из поместья, уж и так все косо смотрели, потому что в Подгорном бывали немцы. Если бы кто прознал, что Вероника имеет влияние на начальников в немецком штабе, от этого всем бы не поздоровилось. Как-то Иван был категорически не в духе из-за госпожи Вероники, и я, сама не знаю, зачем, сказала ему, радуйся, хозяйка тебе здорово подсобила. Ну, как бы не так, подсобила, повторил он, как упрямый осел, который ничегошеньки не смыслит. Тебе и невдомек как, бросила я, отвернувшись. Наверное, следовало бы ему тогда во дворе, когда он такие гадости говорил, все и выложить. Но все развивалось так стремительно, что голова у меня шла кругом.