Этот жестокий замысел - [85]

Коул молча смотрит на цепочку, а затем сжимает в кулаке.

– Пойду умоюсь в ручье, – говорит он.

Развернувшись, Коул уходит по дорожке между домами.

– Подожди, я пойду с тобой, – окликаю я.

Стиснув зубы, я перекидываю рюкзак через плечо и стараюсь не отставать от него. Дорожка сужается до тропинки и несколько раз петляет, прежде чем вывести нас к ручью. Вдоль него растет густая трава, что кажется странным посреди бесплодной пустыни. Ручей выглядит достаточно мелким, чтобы его можно было перейти вброд, но достаточно глубоким, а течение медленным, чтобы можно было искупаться.

– Не уверен, что мне хочется сейчас разговаривать, – шагая к воде, говорит Коул.

Бросив одежду на землю, он аккуратно кладет рядом цепочку, а затем опускается на колено, чтобы расстегнуть свой рюкзак и достать полотенце. Он снова отгораживается от меня молчанием. Я скидываю рюкзак на землю рядом с ним и опускаюсь на корточки у кромки воды, чтобы развязать шнурки.

– То, что произошло в тоннеле, ужасно, – начинаю я и, не дождавшись ответа, продолжаю: – Прости, что пыталась помешать тебе прорваться через толпу.

Зажав переносицу, Коул вздыхает, а затем принимается расстегивать кобуру на плече. Он бросает ее на землю и стягивает майку, морщась, когда она задевает ранки на плечах и руках. Отправив ее к груде одежды, он медленно выдыхает, но так и не смотрит в мою сторону.

– Мне не хотелось этого делать, – говорит он. – Прорываться сквозь толпу. Но это моя работа. В обязанности тайных агентов входит… убийство людей. – Он скидывает свои заляпанные пеной штаны и шагает в воду. – Но не думай, что отнять жизнь – для меня что-то незначительное. Я ненавижу это больше всего на свете.

Я стягиваю ботинки.

– Знаю.

Он лишь качает головой. Я снимаю куртку и, оставшись в футболке и легинсах, иду за ним. Старясь не замочить руку, я погружаюсь в холодную воду, которая приятно омывает мою израненную кожу.

– Коул, что происходит? Ты изменился после того, как я убила солдата в лаборатории. В чем дело?

Он запрокидывает голову, чтобы намочить волосы и потереть их, а затем выпрямляется и снова протяжно вздыхает.

– Меня с детства тренировали в «Картаксе», – начинает он. – Нас всех. Но им не стоило тренировать Цзюнь Бэй.

Нервы вибрируют внутри от ее имени и напряженности в голосе Коула, когда он его произносит.

– Почему?

Он брызгает водой себе в лицо и потирает глаза.

– Она была умнее всех нас… умнее, чем думал Лаклан, поэтому, когда у нас началась военная подготовка, у нее в голове смешалось то, что она узнала о насилии, и то, что она знала о кодировании, и это оказалось не самым лучшим сочетанием.

Я брызгаю себе на грудь, чтобы смыть засохшую пену.

– Хочешь сказать, что ее нужно было оставить беззащитной? Не стоило обучать?

– Нет, – расстроенно говорит он. – Я имею в виду, что опасно сочетать навыки убийства и интеллект… опасно возносить это в ранг научных исследований. «Коса» в твоей панели сродни ядерному оружию, и именно «Картакс» повинен в ее существовании. Этот код слишком опасен.

– Я знаю, что…

– Нет, не знаешь. – Он открывает глаза. – Мы с Анной и Ли тайные агенты. Нас учили убивать не задумываясь, но мы сами выбрали этот путь. А Цзюнь Бэй могла заниматься чем угодно. Вы обе могли бы изменить мир, но вместо этого ты пошла по ее стопам, ты становишься простым оружием.

– Коул, я не хотела убивать ни солдата, ни пилотов. И это не осчастливило меня…

Он качает головой:

– С этого все и начинается. Никто не радуется в первый раз. Но потом ты делаешь это снова, а затем и вовсе говоришь об уничтожении главы «Картакса». Ты хоть представляешь, сколько понадобится убить людей, чтобы добраться до него?

– Но если мы не сделаем это, погибнет еще больше людей!

– Вот только всегда есть другой вариант, – поворачиваясь ко мне, говорит он. – И все зависит только от точки зрения. Никто не отправляется в атаку, считая себя разрушителем. Люди всегда находят себе оправдание.

Я погружаюсь глубже в воду, прижав руки к груди.

– Коул, но мы должны сделать все возможное, чтобы остановить «Картакс», если они собираются убить всех живущих на поверхности.

– Нет, не должны, – возражает он. – Черт возьми, Кэт, придумай что-то получше. Ты умнее всех их, вместе взятых, и меня бесит, что ты используешь свой ум вот так. Если ты не можешь остановить их без кровопролития, тогда мы действительно проиграли, а Лаклан оказался прав.

Я замираю, глядя, как Коул делает шаг в мою сторону.

– Не становись такой, как я, – говорит он. – Не превращайся в оружие. Я знаю, что меня уже не спасти, но верю, что для тебя еще есть надежда.

Сердце сжимается от его слов.

– Ты не нуждаешься в спасении.

– Не надо меня утешать. – Он отворачивается. – Я знаю, какой я.

– Коул, посмотри на меня, – прошу я. – Я тоже знаю, какой ты. Ты хороший человек.

– Хороший человек? – Он резко поворачивается ко мне. – Кэт, я тайный агент. Нельзя оставаться хорошим, делая то, что приходилось делать мне, или то, что планируешь сделать ты. Как объяснить тебе, чтобы ты наконец поняла, что это изменит тебя? Хочешь, расскажу, что я мог с легкостью убить всех, кто находился в том тоннеле? Или что какой-то части меня хотелось сделать это, потому что они мешали нам выбраться оттуда?