Этот жестокий волшебный мир. Книга 1 - [34]

— Что случилось? — тут же спросила бледного, словно призрак брата. Он пару секунд просто стоял, опустив руки и смотря ей в глаза каким-то потускневшим взглядом. Она шагнула на встречу, дергая его за рукав, — Фабиан! Не молчи!

— Мама… — прошептал он, вяло перехватывая ее руку, холодными пальцами — она… ее больше нет.

Слова оглушили ударом гонга. Она захлопала ресницами, не понимая, почему лицо Фабиана плывет перед глазами.

Ее сжали объятия.

Алесана словно издалека услышала странный звук, не до конца понимая, что это ее, заглушенный мантией брата крик, перетекающий в рыдание.

— Тише, — ладонь, прижимающая ее голову к груди, дрожала.

* * *

Спустя два дня, пролетевших, словно страшный сон, Алесана стояла поодаль от небольшого скопления людей, облаченных в черное. Она была пуста и с полным безразличием смотрела, как отец стоял на коленях, припав к красному ящику грудью и сотрясаясь в беззвучном плаче. Ей хотелось оттолкнуть его, напомнить об их с мамой отношениях. О последних двух годах безразличия в его взгляде и постоянных командировках. В голову упрямо лезла мысль, что, если бы он не оставлял ее так часто одну, ничего бы не случилось.

«Надо было любить ее живой!» — вертелось на языке. Но произнести что-либо она не смела. Запертая где-то в глубине души настоящая Алесана изо всех сил стучала в стены, рвясь туда, к отцу. Желая растолкать всех этих смутно знакомых ей людей, поднять тяжелую крышку и обнять безжизненное тело. Прильнуть к маме в последний раз, поцеловать холодный лоб и погладить мелкие морщинки вокруг глаз. Вспомнить, как они углублялись во время ее смеха. Как теплели глаза и растягивались в улыбке красивые губы.

Но нельзя. Алесана использовала свой последний раз еще там, на перроне.

По словам Целителей, на маму напал дикий зверь, не оставив живого места. Чтобы распознать ее, пришлось проверять останки на кровной магии. Экспертиза заняла целые сутки. Лишь после уверенного заключения, отец сообщил страшную новость им.

Было странно стоять от выкопанной могилы так далеко, но подойти ближе она не могла. Черная сырая яма даже сюда дотягивала свои холодные щупальца, скручиваясь вокруг груди и не давая свободно дышать. Если бы рядом был хоть кто-то родной, возможно она бы рискнула оказаться там, среди скорбящих.

Но Фабиана здесь не было. Он остался собой даже сейчас и переживал свалившееся на них горе в одиночку. Его терзало чувство вины за свое холодное отношение в ту последнюю их встречу. И бессилие, от осознания, что он не сможет что-либо изменить. Алесана все понимала.

Поэтому, Шаю она отправила к нему.

Сандора похоронила двумя годами ранее.

Больше у нее близких не было.

Оставалась лишь она сама, напряженно прямая, затянутая в длинное платье и скрытая за черной вуалью. На фоне ярких осенних листьев, укрывших толстым ковром всю округу она казалась себе изощренной насмешкой над самым красочным временем года. Маминой любимой осенью.

Алесана почувствовала теплое прикосновение к руке и апатично повернула голову к подошедшему мужчине. При виде Ренара ничего в ее груди не дрогнуло, сообщая хоть о каких-то эмоциях. Их просто не было. Осталась лишь информация — наследный принц пришел на похороны, чтобы отдать дань уважения приближенному лорду своего отца. Сам монарх не явился. Возможно, он выказал соболезнование раньше. Алесана не спрашивала. Она вообще за эти жуткие два дня не сказала ни слова.

— Я не могу представить, как тебе тяжело сейчас.

Она смотрела, как губы Ренара шевелятся, но едва слышала звуки слов. Лишь через некоторое время поняв, что он больше ничего не скажет, подняла взгляд к его глазам. Темные, словно штормовое море. И неподдельно печальные. Говорить ничего не хотелось, потому Алесана коротко кивнула, высвободила из теплых пальцев ладони и обхватив себя за плечи вернула взгляд к ярко-красному гробу. Его уже медленно опускали в могилу, поддерживая золотистым облаком магии.

Вот и все. Ее семья ровно на половину была мертва.

На плечи опустилась тяжелая ткань чужой мантии, но у Алесаны не было сил ее сбрасывать и объяснять, что любое внимание Ренара ей не нужно. Она сомневалась, что сейчас слова прозвучали бы убедительно. Кроме того, этот незначительный жест каким-то чудом вернул часть эмоций: сердце сжалось и к горлу вновь подкатил тяжелый ком.

Алесана закрыла глаза и прикусила губу, благодаря Солнце, что за траурной вуалью дорожки слёз вряд ли привлекут чье-то внимание.

Рука принца скользнула по ее спине в жесте, призванном успокоить, утешить, но вместо этого вызвала совершенно противоположную реакцию. Отшатнувшись, Алесана тут же сняла с себя его мантию и грубо втолкнула ему в грудь.

— Не надо! — голос прозвучал, словно из глубокого колодца, — оставьте меня в покое! Мне не нужны ни ваши мантии, ни ваше внимание, ни ваша забота!

Ренар резко отбросил скомканную в кучу ткань и схватив Алесану за запястья рванул на себя. От неожиданности, она чуть не упала, очутившись в его жестких объятиях. Со стороны, возможно, все выглядело невинно — сочувствующий утешал рыдающую у него на груди девушку, но в действительности, Алесана изо всех сил пыталась вырваться из стальной хватки. Откуда-то из глубины высвободились эмоции, с таким трудом замурованные в душе: обида, злость, нет — ярость на весь мир, так несправедливо отнимающий ее родных, досада, от собственной беспомощности, растерянность, от кучи вопросов, на которые не было ответов. Все это вместе отдавало звоном в ушах и почти осязаемой болью в душе. Она готова была пустить в ход ногти, зубы, что угодно, лишь бы избавиться от неподвижных тисков, сковавших ее тело, словно смирительная рубашка.