Этот сладкий запах психоза. Доктор Мукти и другие истории - [94]

— Что стряслось? — заплетающимся языком спросил Бакс сквозь клубы дыма и пузыри пива.

— Заносит.

— Поносит?

— Заносит. Распирает от самомнения.

— В любом случае, и то и другое отпугивает окружающих.

— Я в курсе.

Бакс принялся сооружать очередную защитную завесу из волос своей челки, а я стал изучать браслетки на его руках. Они виднелись из-под обшлагов хлопчатобумажной рубашки и доходили до косточек на запястьях. Казалось, браслетки сделаны или из очень темной кожи, или из какого-то особого каучука. Невозможно было понять, играли они роль модных украшений или ортопедических повязок. Этим они слегка напоминали романы Бакса, на самом деле.

— Ну, и ффчччееемммдело? — Он был весьма суров.

— Я ничего не сказал.

— Зато Шэрон сказала, — он цедил слова вперемежку с нервными струйками табачного дыма, — что она намерена совершить с нами прогулку на воздушном шаре в воскресенье, в это воскресенье.

— Правда? И в состязании примет участие?

— Разумеется, потому она и согласилась. Тезис такой: «Этот воздушный шар уверен, что Шэрон Крауд бессмертна. Я так полагаю, ты бросаешь вызов, а Кит в роли секунданта?»

— Ну, типа того.

— Шэрон снимет свое предложение — это очевидно, — и я на ее стороне. Если вы побеждаете, то сиганет один из нас. Если мы — соответственно, наоборот.

— Понятно… — Неожиданный поворот. Я совсем не был уверен в том, что Кит обрадуется, узнав, что его жизнь висит на одних весах с моей. — А кого вы думаете взять в заложники?

— Ну, тех, кто управляет шаром, думаю, и тех, кто отправится с нами, туристы там всякие…

Я обнаружил Кита на городской ферме в Воксхолле. Дина была привязана снаружи, а ее хозяин находился в противоположной стороне от загонов, за новыми саманными свинарниками, — сидел на корточках на небольшом участке земли. Я бы с радостью сказал, что бородатый, растрепанный Кит имел умиротворенный вид среди всей этой буколической — пусть в миниатюре — обстановки, но это было не так. Даже трое малышей, что резвились вокруг, поднимая тучи пыли, не могли развеять его глубокой задумчивости.

— Бакс говорит, что каждый, кто будет управлять шаром, вместе с теми, кто окажется на борту, должен быть взят в заложники. Что же до Шэрон, то…

— Или ты.

— Или я, или ты, или Бакс.

— Но ведь необязательно Бакс, или ты, или Шэрон, или я, правда? — И с удивительным изяществом он пнул своим здоровенным ботинком лежавший тут же на земле кусок овечьего помета. — Все равно, ты или я, в конечном счете.

Мне на ум пришли толстые галстучные узлы, отвислые бороды, «Рубеттс», «Зима недовольства», смерть Блэра Пича. Для некоторых все это было печальной потерей, и, пока я вспоминал подобные образы, Кит собирался с духом и готовился стартануть.

— Да, да. — Он перекувырнулся через плечо. — Вот так вот.

— Они никогда не действуют слаженно, — крикнул я ему вслед, — эти, на воздушном шаре. Впадают в панику.

— Справлюсь.

— Думаешь?

Я нагнал его у выхода, он как раз отвязывал Дину. Далматинка умудрилась пробраться внутрь и натянула поводок с такой силой, что ошейник потерялся в кожных складках шеи. Мы с Китом явились свидетелями зрелища под названием «порнуха по-собачьи»: стеклянный резервуар, полный хорьков, царапающихся и просачивающихся сквозь отсеки пластиковых трубок.

— Я справлюсь. — Кит повернулся ко мне, и я сразу вспомнил Орда.

— Ты опять вошел в образ?.. В смысле, в образ Орда.

— Нет, разумеется, ты, жопа с ушами.

И он ушел; когти Дины клацали следом, пока он пересекал растрескавшийся косоугольник мостовой за пределами Воксхолл-Таверн. Даже в такой ранний час снаружи ротонды толпились лысые клоны топлес. Они толкались друг за другом, дергали друг друга за бандажи, кусали в шею под звуки техно, волнами катившие на них, а позади ревело уличное движение. Воздушный шар на ночь спускали на землю; оттуда, где я стоял, казалось, что он опускается в гигантскую кирпичной кладки рюмку для яйца. Лондон во всей своей красе, от которой не было никакого спасения. Я почтительно осведомился у Орда, имеет ли он что-либо сказать по данному вопросу, и впервые он промолчал.

За неделю перед битвой за воздушный шар в Найн-Эльмс начался снос холодильного склада. Огромный бетонный сарай, имевший сильное сходство с улеем кубической формы, возвышался над суматошным перекрестком Найн-Эльмс-Лейн и Уондсворт-роуд в течение последних двадцати лет, лучась солидностью и холодом. Видимо, прогресс в области холодильного дела наложил свой отпечаток, энтропия захлестнула. В стене постройки пробили огромную дыру, и рана начала гноиться: асбестовые слои эпидермы раздулись, наружу вылезли железные черви. На место сноса попасть было совсем несложно, что мы втроем и сделали — Кит, Дина и я. Точно так же мы постоянно залезали на Электростанцию в Бэттерси, с любопытством, словно какие-то постапокалиптические исследователи, заглядывая за высоченный алтарь красного кирпича. Ныне обе массивные конструкции были разрушены, как жертвы жутких последствий военного времени. По меньшей мере с холодильным складом разобрались довольно оперативно, однако город решил в качестве примера оставить Электростанцию. Неф здания, открытый влажному небу, был осквернен с особым азартом. Там, где когда-то сгорали эрг за эргом, претворяясь в жизнь, теперь был только голубиный помет да дико орущие банджи-джамперы, которые бросались с крана, торчащего над Темзой, и гадили в штаны, летя вниз.