Этот разрушительный элемент - [89]

Я разрываю соединение и загружаю интерфейс коммуникатора, чтобы проверить сеть «Картакса».

– Черт побери, – выдыхаю я.

Это не единственный бункер, где запустился протокол самоуничтожения. Подобное происходит по всему миру.

– Эй, ребята, – говорю я, глядя на шквал предупреждений, прокручивающихся перед глазами.

Анна помогает Коулу снять оплетку с одного из проводов. Похоже, они собираются замкнуть датчик, чтобы открыть двери.

– Ребята… – вновь зову я. – Мне не удалось дозвониться до Дакса, но это не единственный бункер, в котором скоро погибнут люди. Сейчас обратный отсчет ведется еще в четырнадцати из них. Может, они просто запугивают жителей?

Коул кашляет и смотрит на меня, а его руки начинают дрожать.

– По-твоему, они делают это, желая донести какое-то послание?

– Может быть, – отвечаю я, просматривая список пострадавших бункеров: Сан-Паулу, Ханой, Амстердам. Города разбросаны по всему земному шару. – Но пятнадцать бункеров это… больше миллиона человек.

– Видимо, это чертовски важное послание, – скручивая провода вместе, иронизирует Анна. – В бункерах «Картакса» находятся три миллиарда человек. Так станут ли они плакать из-за миллиона? Я бы не верила, что это простое запугивание.

Она снова захлопывает панель сенсора и, схватив Коула за руку, оттаскивает его подальше. Он уже согнулся пополам, его кожа побледнела, а глаза помутнели. На датчике рядом с дверью мигает красный светодиод, а из-под крышки вверх тянется струйка дыма. А через мгновение он взрывается.

Густой черный дым заполняет комнату, а в стороны разлетаются осколки пластика и металла. Двери щелкают и открываются, демонстрируя нам погрузочную площадку, а воздух тут же наполняют выстрелы, крики и громкие приказы. Мы выглядываем из-за двери и видим, что солдаты столпились с одной стороны погрузочной площадки напротив сверкающих вооруженных роботов на стальных ногах, которые загородили выходы.

Видимо, протокол самоуничтожения не только отключил систему насыщения воздуха кислородом, но и настроил оружие бункера против своих же жителей.

– Проклятье, – отползая от двери и приваливаясь к стене, шипит Анна. – Не представляю, как мы пройдем мимо этих роботов. Но это единственный выход. Мы в полном дерьме.

– Это сумасшествие, – говорю я, глядя, как солдаты носятся между вооруженными роботами. – А протокол самоуничтожения – настоящее безумие. Какой смысл «Картаксу» творить подобное? И даже если это какое-то послание, то оно явно о чем-то другом. Бункеры – это гаранты безопасности. И лишь ради нее люди позволяют «Картаксу» удерживать их взаперти. Так что вряд ли они согласятся на тотальный контроль, если будут знать, что в любой момент могут убить и их, и их семьи без какой-либо причины.

– Значит, это неудачное решение, – кричит Анна и отворачивается в сторону, когда пуля влетает в дверной проем и врезается в бетон. – Ты ожидала чего-то другого от Крика?

– Да, – отвечаю я. – Серьезно. Он очень умен. Так что я сомневаюсь, что это придумал он.

Коул поднимает голову и смотрит на меня.

– Уничтожение бункеров разрушит веру мирных жителей в «Картакс»…

Я киваю, и все внутри сжимается от этих слов.

– И именно этого добивается Гадюка.

– Черт побери, – рычит Анна. – Если это устроила Гадюка, то нам конец. Она никогда не откажется от своего плана, потому что желает как можно сильнее разозлить мирных жителей. И для нее убийство миллиона людей вполне удачный ход.

Она снова отворачивается, когда бетон пронзает автоматная очередь, а следом в двери влетает небольшой металлической цилиндр, который взрывается, едва коснувшись пола. Комнату заполняет ослепительная вспышка, грохот, эхом отражающийся от стенок резервуаров, и облако густого серого дыма.

– Роботы пытаются нас выкурить, – кричит Коул и начинает кашлять еще сильнее.

Подхватив обмякшее тело Зианы с каталки, он опускает ее на пол. После этого натягивает ворот рубашки на нос и снимает куртку, которой накрывает лицо Зии. Его кожа побледнела и покрылась испариной, а мышцы на предплечьях подергиваются. Его тело и клетки вновь начинают сопротивляться токсичным нанитам. И без кислорода он долго не протянет.

– Я позвоню Агнес, – говорю я и, сосредоточившись, вызываю интерфейс коммуникатора.

Она уже несколько недель не отвечала на мои сообщения, но попытаться стоит. Я звоню ей, но перед глазами вспыхивает сообщение, которое мне доводилось видеть сотни раз: «Вне зоны доступа».

Я переключаю коммуникатор в текстовый режим и лихорадочно вбиваю текст: «Агнес. Пожалуйста, останови это, если можешь. И позвони мне».

– Я не смогла дозвониться, – щурясь от дыма, признаюсь я.

– Напиши ей, что мы здесь, – кричит Анна в ответ. – Ей же что-то явно нужно от нас. Не зря же она притащила коробки с нашими документами в хижину. Скажи ей, что мы погибнем.

Я вновь вызываю интерфейс сообщений коммуникатора, сомневаясь, что Агнес заботят Анна и Коул. Может, она бы согласилась защитить меня, но мне сейчас ничего не угрожает. Я здесь только благодаря «Истине», и даже если бункер начнет разрушаться, я в мгновение ока могу перенестись в другое место. Я поворачиваюсь к Коулу, который склонился над лежащей Зианой. Она все еще не пришла в себя и, вполне возможно, уже не очнется. Но, скорее всего, она важна для Агнес, если та прятала ее в том резервуаре.