— Правильно мыслишь, Влад, чаю, не пропадёт моё усилие наставить тебя на путь истинный, глядишь, и не споткнёшься более, не допустишь, чтобы темень тебя покорила и вырвалась из тебя наружу! Храни тебя Вседержитель и Матерь Его! Прощавай, а нужна буду, заходи! Надумаешь зайти, знать буду, встречу!
* * *
Выйдя со двора Вилены, Влад вначале остановился в нерешительности куда идти, постоял немного на месте, а потом медленно, но с каждым шагом всё увереннее зашагал к центру селения к своему дому. Селение было вытянутым и состояло из семи — восьми десятков домов разного калибра. В центре селения стояли дома более зажиточных хозяев, а двигаясь к околицам селения, можно было увидеть, как дома становятся всё беднее и попроще. Влад считался зажиточным поселенцем в селении, и дом его соответствовал его рангу старосты селения. Большой, рубленый из дубовых стволов, с крыльцом и вторым этажом с крытой террасой, дом выглядел как княжеский терем. Дом был окружён невысоким забором из поставленных вертикально заострённых кверху сосновых колов и имел добротные ворота. Поравнявшись с ними, Влад на миг остановился, но потом прошёл мимо и, махнув чему-то рукой, двинулся дальше. Подойдя к дому Юрана, Влад замер, потоптался на месте, затем, видимо решившись, часто застучал подвешенной колотушкой в ворота. Их долго никто не открывал, но вот послышались шаги, и из-за ворот прозвучал вопрос:
— Кого это с утра Вседержитель гостем послал?
— Гостя не держат перед закрытыми воротами. Отвори, Юран, это я, Влад! — Ворота заскрипели, и навстречу Владу шагнул Юран.
— Доброе утро, Влад, и тебе не хворать, проходи в дом, гостем будешь. — Затворив за Владом створку ворот, Юран пошёл впереди Влада и, толкнув входную дверь, сделал рукой приглашающий жест войти.
— Постой, Юран, — Влад опустился на колени, глаза его заблестели, но не от злобы, а от рвущейся наружу боли. — Ты прости меня, друг, глуп я был и ослеплен злобой. Не держи зла на меня, прости великодушно.
Юран подошёл к Владу и, протянув ему руку, сказал:
— Нет у меня, друже, на тебя ни зла, ни обиды, встань и давай обнимемся, как это делали наши предки, в старину обретая друга и оставив позади вражду.
Влад подал руку, опёрся на неё и, поднявшись с колен, сделал шаг к Юрану. Тот, выпустив руку Влада, крепко обнял былого своего хулителя, и тот, в свою очередь, по-медвежьи крепко обнял Юрана. Так и стояли они некоторое время, крепко обнявшись, затем троекратно расцеловались и вошли друг за другом в дом.
— Наталья, встречай гостя и накрой на стол, — громко, чтобы услышала жена, сказал Юран. На голос Юрана из спаленки выскочила Лана и, поклонившись Владу, поздоровалась:
— Здравствуйте, Влад Савельевич, храни вас Вседержитель. Сейчас я позову маму, — и она снова скрылась за шторой спаленки.
— Красивая у вас с Натальей дочь и вежливая, добрая, — сказал Влад, присаживаясь к столу на предложенный Юраном стул, — вот только сейчас и рассмотрел. И куда мои глаза смотрели, — Влад жёстко провёл рукой по своему лицу и добавил: — Как же я не разглядел такую голубицу, как не поверил словам сына! Горе, грех-то какой на мне!
— Успокойся, друже, уже всё позади. Настоящее горе в том, что нет с нами более Игоря твоего, оборвалась ниточка его жизни и любви деток наших.
В этот момент из спаленки вышли Наталья и Лана. Наталья подошла к столу и, приветливо улыбнувшись, поприветствовала гостя:
— Доброго здоровьица, Влад Савельич, храни тебя Бог, поговорите с Юраном, а мы с дочкой сейчас быстро накроем на стол, чем Бог послал.
Через несколько минут на столе появилась горячая гречневая каша с мясом и грибами, пирожки с разными начинками, жареная и копченая речная рыба, мочёные яблоки, квашеная капуста и большой глиняный кувшин с медовухой.
— Приятного аппетита всем, — сказала Наталья и подала Юрану лукошко с деревянными стаканами прекрасной резной работы. Тот расставил стаканы и щедро налил в них хмельной напиток. Лана сидела за столом с низко опущенными глазами, её длинная коса лежала на её груди. Юран поднял свой стакан и провозгласил здравицу, перекрестившись на красный угол с иконой и горящей лампадкой. Дружно выпили, и все захрустели вкусной капустой, с аппетитом закусывая тёплыми пирогами. Затем Лана наложила каждому гречихи и подала мелкие миски для рыбы. Когда всё было съедено и кувшин наполовину опустел, Юран снова налил себе и Владу.
— Давай, друже помянем сына твоего Игоря, добрая наша память о нём всегда будет жить, пока и мы живы. Хорошим человеком он был, прекрасным охотником и верным другом.
Влад поднял свой стакан и, выпив напиток, отодвинул от себя тарелку и стакан. Затем он опустил голову на стол и затих. Лана, сидевшая к Владу ближе всех, протянула руку и стала поглаживать его по голове.
— Не горюйте, дядя Влад, мы никогда не оставим вас в вашем горе. — Влад поднял голову, взял руку Ланы в свою руку и сказал:
— Как бы я хотел поженить вас с Игорем, назвать тебя доченькой, Ланушка, но теперь не бывать этому никогда. Как же могло это случиться, горе-то какое! И я, старый дурак, пытался разбить вас, разъединить…
Юран и Наталья затихли и молча наблюдали происходящее за столом. А Лана, взяв руку Влада в свою и поглаживая её, произнесла:
