Это - убийство? - [2]

«Оукингтон, 15 декабря 1927 года.

Дорогой Ривелл!

Не уверен, что мы с Вами знакомы лично, но, поскольку Вы учились в нашей школе, а я в настоящее время являюсь ее директором, думаю, мы можем обойтись без формальностей. Мой оксфордский приятель Симмонс как-то говорил мне о Вас как о великом разоблачителе всяких мистических тайн. Поскольку мне кажется, что в Оукингтоне сейчас наблюдается нечто мистическое, я взял на себя смелость просить Вас о помощи. Не могли бы Вы навестить нас в предстоящий уик-энд? Я ввел бы Вас в наше, так сказать, высшее общество; особенно любопытна будет вечеринка однокашников в понедельник, если Вы ими еще интересуетесь.

Искренне Ваш,

Роберт Роузвер.

P. S. Самый удобный поезд отходит от Кингс-Кросс завтра, в половине третьего. Прием в смокингах».

Для осмысления этого сообщения Ривеллу понадобилось всего несколько секунд плюс добрый глоток джина с вермутом. Это явно тот самый поворот сюжета, который вызывает у читателя возглас: «Вот оно!» Однако, хотя Ривелл любил бывать на вечеринках по выходным, приглашение от главы Оукингтонского учебного заведения вызвало у него чувство тревоги. Чего от него ожидают? С другой стороны, письмо, несмотря на некую неопределенность, пробудило в нем интерес. Конечно, вряд ли такое послание можно было ожидать от человека оксфордского образования, но все же здесь чувствовалось сочетание дружелюбия и краткости, чем Ривелл, как любитель изящной словесности, просто не мог не восхититься. И еще его позабавила сама форма приглашения на «вечеринку однокашников»: ректор допустил возможность того, что выпускник светской школы в Оукингтоне может не заинтересоваться вечеринкой старых однокашников! А Ривелл и вправду подобными встречами совершенно не интересовался.

Наконец, тут попахивало тайной, а всяческие тайны всегда притягивали Ривелла. Его душа, неистовая, как у самого Байрона, вечно жаждала страстей и приключений. Ему скоро исполнится двадцать восемь, а он еще ничего заметного в жизни не совершил, если не считать получения студенческой премии, уничтожающей критической статьи об образе еврея в экранизации «Венецианского купца» Шекспира, опубликования небольшого романа, делового знакомства с мистером О'Коннором, а также десяти фунтов стерлингов, полученных за сочинение рекламного стишка о жевательной резинке.

К тому же не стоит забывать, что библиотекарь Симмонс именно к нему обратился за помощью. Однажды в библиотеке пропал довольно ценный манускрипт, и Ривелл с помощью дедуктивной логики сумел проследить путь книги; в конечном счете она была найдена. Поскольку история затрагивала репутацию кого-то из оксфордского начальства, дело было замято, а ему, выпускнику, высказано множество приятнейших комплиментов как студенту, который смог с легкостью переключиться с шекспировского Шейлока на конан-дойлевского Шерлока…

Однако окончательно покорил Ривелла последний абзац письма: «Прием в смокингах». Это предполагало изысканные блюда и, возможно, даже приличные вина. Ривеллу нравилось и то и другое. Позволив своему воображению нарисовать еще кое-какие восхитительные детали приема, он решил наконец принять приглашение. Ривелл упаковал сумку с вещами, послал ответную телеграмму в колледж из соседнего почтового отделения и отдал необходимые распоряжения домохозяйке миссис Хьюстон.

Во второй половине дня, во время довольно нудной поездки в поезде, Ривелл продолжил свое стихотворчество, но далеко не продвинулся. Выйдя на станции Оукингтон, он огляделся: складской двор, посыпанная гравием платформа и даже, казалось, лица станционных служащих — все тут было ему знакомо. Выйдя на аллею, он увидел вдалеке старинные здания школы. «Вам в колледж, сэр?» — спросил его таксист, тоже, возможно, узнавший Колина. Колин надменно кивнул: да, ведь он действительно принадлежит к особой касте выпускников Оукингтонского колледжа.

Средневековые ученые-теологи, если бы они встали из могил, могли бы вволю поспорить, является ли Оукингтон действительно элитарной школой. Да, Оукингтон включен в список публичных школ, ежегодно несколько выпускников успешно поступают в университеты, имеется и школьный гимн — образец безупречной посредственности. И тем не менее у многих возникал вопрос: чем вообще хорош этот Оукингтон? Следует признать, что с приходом на место ректора доктора Роберта Роузвера такие разговоры прекратились. На ежегодной конференции директоров школ прошел слушок, что Роузвер — просто новая метла, которая хорошо метет, а выметать из Оукингтона, после долгого правления предшественника Роузвера, было что…

В сгущающихся сумерках Колин разглядел некое уродливое строение, которого тут не было во времена его школьных лет. Здание в духе незатейливой архитектуры елизаветинской эпохи. Бывают же на свете архитекторы с таким ужасным вкусом! «Это новый Военный Мемориал, сэр», — пояснил с гордостью таксист. Ривелл кивнул. Он слышал о сооружении этого здания. И даже, помнится, в свое время внес целую гинею в фонд строительства. Увы, от иронии судьбы спасения нет.

Колин несколько приободрился, когда через несколько минут солидный седовласый мажордом провел его в приемную, которая хотя и не перестраивалась с далеких школьных времен, тем не менее показалась Колину совершенно неузнаваемой. Обставлена она была богато, но с оттенком мужественного аскетизма, что вполне гармонировало с лаконичной репликой мажордома: