Это трава - [41]

— А знаешь, почему его нет среди нас, — отозвалась она торжествующе. Он ждет, чтобы трубный глас возвестил конец света.

И проповедница стала раскачиваться как в трансе.

— Отрекитесь от всякой скверны! Отрекитесь от нее! — Тут она с неожиданной силой взвизгнула: — Близок конец! Все мы скоро умрем.

Это мрачное пророчество вывело пьяницу из состояния задумчивости, в которое он на время погрузился. Он посмотрел на проповедницу, разинув рот, затем повернулся ко мне и сказал испуганно:

— А ведь в этом что-то есть.

— Придите ко мне все страждущие… — продолжала проповедница.

— Со мной что-то произошло, клянусь богом. Я узрел свет истины, — вдруг объявил пьяница.

— На Грэйс милость господня.

Высокая женщина приблизилась ко мне и, наклонившись, шепнула на ухо:

— Знаешь, Грэйс Дарлинг написала книгу.

— Да что вы?! — сказал я.

— А ты, видать, писатель?

— Пописываю немного.

На лице ее появилось заговорщическое выражение. В глубине глаз словно приоткрылось окошко, затем она сощурилась и спросила шепотом:

— Хочешь пойти ко мне на ночь?

— Нет, спасибо, — ответил я.

Выражение ее лица тотчас же изменилось, окошко захлопнулось, и она сказала:

— Нет так нет.

— …Значит, ты — писатель, — продолжала она уже совсем другим тоном. Я тоже. Читал когда-нибудь «Тэсс из страны бурь»?

— Читал.

— Это я написала.

— Хорошая вещь, — заметил я.

Тем временем проповедница, закончив тираду, сошла со своей «трибуны». Великанша положила одну руку на ее поникшие плечи, другую — на мои и сказала:

— Надо нам троим как-нибудь собраться и помолиться богу отдельно, без всяких там пьянчужек и прочей швали.

Но тут ее тронул за плечо тот самый пьянчуга.

— Хочешь выпить? — прошептал он. — Я раздобыл бутылочку.

— А деньги у тебя есть? — спросила женщина, продолжая обнимать за плечи меня и проповедницу.

— Пара монет найдется.

— Сейчас приду. — Она снова повернулась к нам, продолжая разговор: Нам надо бы собраться втроем и восхвалить господа.

— Душу-то спас? — спросила меня проповедница.

— Пожалуй, спас, — подтвердил я.

— Ну, пошли, что ли, — с нетерпением прервал нас пьяница.

— Мне пора, — сказала великанша и похлопала проповедницу по плечу. Славно потрудилась, милая, да благословит тебя бог.

Она властно взяла пьяницу за руку и уверенно зашагала, уводя его в темные закоулки Литтл Лонсдэйл-стрит.

ГЛАВА 6

Разговоры с людьми, которым городские улицы заменяли домашний очаг, закаляли мой характер.

Прежде я иногда считал себя несчастным человеком, на долю которого выпали беды и лишения, неведомые другим людям. Общаясь с этими отверженными, я стал меньше ощущать свою собственную неполноценность. Напротив, я стал смотреть на себя чуть ли не как на счастливца. Мои костыли начали казаться мне мелкой неприятностью по сравнению с трудностями, которые эти люди испытывали на каждом шагу; видя, как они льнут ко мне, как благодарны за участие, проявленное к их судьбе, я с каждым днем чувствовал себя все более довольным и счастливым.

Мы понимали друг друга. Неуверенность в завтрашнем дне, бедность связывали их узами более тесными, чем дружба. Скоро и я почувствовал, как сильны эти узы. Неприятности, которые причинял мне мой физический недостаток, были хорошо понятны этим людям: ведь в конце концов это была одна из проблем, осложнявших человеческие отношения, — только так они ее и воспринимали.

Теперь уже моя злость, мое возмущение были обращены не против того, что мешало в жизни мне самому, — ибо я понял, что мне еще повезло, — а против того, что калечило жизнь многих мужчин и женщин, которых мне приходилось встречать.

Неожиданно я почувствовал, что кому-то нужен. Какое волшебное, возвышающее чувство! Я увидел перед собой цель, почувствовал, что вношу в жизнь свою долю. Мои записные книжки стали заполняться разными историями, рассказанными мне в порыве откровенности этими людьми, — историями, которые я твердо решил когда-нибудь поведать миру.

— Я ей говорю: «Ради бога, не уходи ты от меня. И не забирай детей это все, говорю, что у меня есть. Ради них я землю копаю. Я его скорей пристрелю, чем детей потеряю…» Понимаешь, Джин всего восемь лет, а она подходит ко мне и спрашивает: «Еще чашечку чая?» Ну, как тут не растаять? А Джорджа я воспитываю так, как меня самого учили на нашем корабле «Уорспайте». Каждое утро он чистит зубы и волосы приглаживает щеткой, а когда вечером возвращается из школы, то опять чистит зубы и приглаживает волосы. А что с ним будет, если он тому парню в руки попадет? И с Джин что будет? Я пришел к выводу, что любовь неминуемо рушится, если между мужчиной и женщиной встает такой порок, как пьянство, если нищета, безработица, отчаяние затуманивают их разум. Я чувствовал, что любовь необходима обоим для дальнейшей жизни, и когда мне приходилось видеть крушение любви, я впадал в уныние и порой испытывал страх.

Как-то в дансинге я стоял у стенки, вдруг мимо меня пробежал молодой человек, за ним девушка. Она схватила его за руку, и они остановились неподалеку от меня, горячо споря. Девушка была в длинном вечернем платье, подчеркивавшем стройность ее фигуры. Рассмотреть ее было невозможно, в темноте она казалась легкой тенью, разделенной пополам светлой полоской обнаженных рук, стиснутых на груди.