Это – серьезно! - [12]

– Ваше дело – доверять мне или нет. – Гирланд твердо посмотрел на Радница.

– Я никому не доверяю, – надменно произнес Радниц. – Но если мне что-то нужно, я это получу. Сейчас мне нужен Кейри, и, я думаю, вы мне поможете. А раз уж вы найдете его, то вы же и убьете. За это я заплачу вам пятьдесят тысяч. Принимаете мои условия?

Гирланд подумал о Генри. Ни за какую сумму он не пойдет на это, тем более за какие-то паршивые пятьдесят тысяч долларов. Но Гирланду хотелось получить эти деньги, и он был очень самоуверен… Этого толстяка надо перехитрить, согласиться пока на его условия, а потом… потом найдется время и возможность сманеврировать.

– Договорились, – решительно сказал Марк. – Ради таких денег я готов на все!

– Вы твердо решили, мистер Гирланд? – в голосе Радница слышалась угроза.

– Да.

– И не вздумайте надуть меня. Я многое знаю о вас, Гирланд. Если уж вы связались со мной – со мной и останетесь. Запомните это!

– Я сказал – договорились, значит, договорились!

Радниц удовлетворенно кивнул и поднялся.

– Завтра днем вам принесут деньги. Вы поговорите с женщиной и узнаете, где Кейри. Затем придете в отель «Георг V» и все мне расскажете.

Радниц накинул на плечи плащ и не спеша пошел к двери.

Джон Дорн, слегка сутулясь под холодным ветром, спустился по ступенькам американского посольства. Открыв дверцу своего «Пежо-404» и сев в машину, включил подфарники. Посмотрел на серебряную «Омегу», купленную несколько лет назад в Женеве: было без десяти десять. Он часто задерживался на работе, и тогда курьер приносил ему бутерброд и стакан молока. Дорн жил один: он давно развелся с женой и никогда не вспоминал о ней. Проработав в американском посольстве в Париже тридцать восемь лет, он сменил много должностей и теперь добрался до самого верха – был главой французского отделения ЦРУ.

В течение ряда лет он успешно руководил деятельностью отдела, но теперь его стала тревожить мысль, что через три года придется уйти в отставку. Два месяца тому назад Вашингтон прислал Торнтона Уорли, чтобы он возглавил работу отделения. Тогда сказали, что Дорн будет по-прежнему работать со своими агентами и продолжать развивать связи и контакты. Уорли же займется общим руководством и перестройкой работы отдела. Хотя Дорн ни с кем не делился, про себя он решил, что в Вашингтоне недовольны его работой и Уорли прислали, чтобы тот помог найти предлог для увольнения потенциального пенсионера до истечения трехлетнего срока. Росленд был прав, упрекая Дорна, что любой информацией по телефону или по почте, сулящей быстрый успех, тот занимается сам.

Теперь он жил надеждой сделать что-нибудь значительное, чтобы Вашингтон не только не отзывал его, но, наоборот, продлил срок пребывания на этом посту от трех до пяти лет.

Наконец он подъехал к своему дому. Войдя в парадное, кивнул консьержке и поднялся в лифте на пятый этаж. Дома он разделся и сразу вошел в хорошо обставленную гостиную, по дороге щелкнув выключателем люстры. Подойдя к столу, достал связку ключей и открыл ящик стола. В это время зазвонил телефон.

– Джон? – спросил женский голос.

– Да, – ответил Дорн.

– Это я, Джанин. Я заеду через полчаса.

– Пожалуйста, – Дорн повесил трубку.

Он взял со стола пачку газет и стал быстро их просматривать. Он уже в третий раз перелистывал их, совершенно не вникая в содержание, когда раздался звонок в дверь. Поглядев в глазок, он снял цепочку и открыл дверь. Джанин Долней быстро прошла за ним в холл.

Это была женщина лет 30–35, стройная, среднего роста. Ее большие темные глаза смотрели чуть-чуть насмешливо. Мужчины были от нее без ума, но только не Дорн. Он давно уже пришел к выводу, что женщины не только опасны, но и скучны. Он старался не иметь с ними дел, хотя и понимал, что иногда без них не обойтись.

– Проходи и садись, – сказал он, направляясь в гостиную. – У меня еще масса работы. Боюсь, что я не смогу уделить тебе много времени. Что у тебя?

Она сняла норковое манто и небрежно бросила его на стул. Затем прошла следом за ним. Садясь, немного одернула платье, чтобы скрыть от Дорна свои шикарные коленки.

– Это ты поручил Гарри Росленду работу? – неожиданно спросила она.

Дорн насторожился, и Джанин сразу заметила это: мужчины давно перестали быть для нее загадкой.

– А почему ты спрашиваешь? – спросил Дорн осторожно.

– Послушай, Джон, я работаю в твоем отделе или нет? Я задаю простой вопрос: делал ли Росленд что-либо для тебя сегодня вечером?

Дорн посмотрел на ее точеное бесстрастное лицо и вспомнил те дела, которые она выполняла для него. Он пожалел, что не обратился к ней, прежде чем разговаривать с Рослендом.

– Да, он должен был кое-что делать, – уклончиво ответил он.

– Что-нибудь важное?

– Может быть… Еще не знаю…

Она открыла дорогую сумочку, достала золотой портсигар и прикурила от золотой зажигалки.

– Ты не хочешь рассказать мне об этом, Джон?

Дорн заколебался.

– Но, Джанин, это не имеет к тебе ни малейшего отношения!

Она выпустила дым через изящные ноздри.

– Что ж, как знаешь, – она отвернулась, разгладила юбку на коленях. – Но тогда я расскажу кое о чем, что имеет отношение к тебе.

Она замолчала, и Джон не выдержал: