Это не моя жизнь - [12]

Кристина стояла боком в проёме дверей и не знала, что ей делать. Она уже тысячу раз пожалела, что сообщила «почтальону Печкину» об уходе Вениамина из клиники, но кто мог знать о подобной реакции! Зачем она здесь, среди мрачноватых медсестёр и мужеподобных санитарок? Среди серых стен и старых оконных рам?

У доктора вдруг кончился запал, он как-то осунулся, сгорбился, повернулся и поплёлся к себе. Когда проходил мимо посторонившейся Кристины, та расслышала:

– Нет, я так больше не могу. Хватит с меня. С кем работать приходится! Господи, один сброд, один сброд. Где теперь его, беглеца этого, искать? Не во всероссийский розыск же подавать!

– Я найду, – вырвалось у Кристины.

«Печкин» замер в опасной близости от девушки, зеленоватые с прожилками глаза при этом ненадолго юркнули ей за капот. Вынырнув оттуда, эскулап принял решение:

– На пять минут в ординаторскую зайдите… э-э-э… барышня, – галантно посторонился, жестом вождя мирового пролетариата указав единственно верный путь.

«Хорошо, хоть барышня, а не недоросль», – мелькнуло у девушки.

– Если не секрет, где вы собираетесь вашего… вьюношу искать? – поинтересовался «почтальон Печкин», усадив девушку на диван и закрыв на шпингалет дверь ординаторской. – Боюсь, этого не знает никто в нашем городе.

– А я знаю, – невозмутимо отчеканила Кристина. – Вот только приводить его обратно потом не намерена! Вы ничем не можете нам помочь, я убедилась в этом!

– Эх, молодость… – усаживаясь за стол напротив девушки, «Печкин» мечтательно вознёс глаза к потолку. – Что вы подразумеваете под словом «помощь»? Почему я так разошёлся? – тут доктор внезапно умолк, видимо, для того, чтобы Кристина поняла, что «расходится» так он не чаще, чем раз в квартал. – Диагноз ещё окончательно не установлен. Именно сегодня вашего… Жмиркина…

– Поплевко, – исправила Кристина.

– Ну да, ну да… Именно сегодня у нас собирается консилиум по его поводу. И девяносто девять процентов за то, что диагноз окажется весьма неутешительным. А значит, нужна изоляция, он не безопасен для общества, понимаете?

– Что? – Девушка вскочила, сделала несколько решительных шагов по направлению к «почтальону Печкину». – Венечку в психушку?! Не будет здесь его, слышите? Никогда! Это происходило на моих глазах. И я чувствую ответственность. Я помогу Венечке. Я верну его к жизни!.. Это мой долг, в конце концов!

– Каким образом, милая? – мастерски вставил в какофонию аргументов свой вопрос доктор, заставив Кристину «споткнуться на ровном месте». – Я имею в виду, как вам удастся вернуть его к жизни? Вы имеете отношение к психиатрии?

– Это… моё дело, и вас оно не касается, – не очень уверенным голосом произнесла девушка. – Но я намерена идти до конца. Я буду бороться за Венечку.

– Думаю, вы не представляете всех последствий того, что случилось, но если вдруг вам удастся задуманное, пожалуйста, позвоните мне по этому телефону, – «почтальон» поднялся из-за стола и направился к ней. Как-то незаметно у неё в руках оказалась голубая «визитка». – Кофе не хотите?

– Спасибо, – растерянно пробубнила Кристина, пряча «визитку» в сумочку. – Мне сейчас не до этого.

– Напрасно, матушка. Про себя, любимую, никогда не стоит забывать, – наполняя чайник водой из-под крана, доктор затараторил с невероятной скоростью. – Если будем любить себя, то и окружающим с нами будет хорошо. Даже в Библии сказано, что следует полюбить своего ближнего, как…

– Пошли вы, знаете куда, со своей любовью! – она подбежала к дверям ординаторской, дёрнула шпингалет, содрав кожу на пальце, и выскочила в коридор. – Что ты можешь про любовь знать, будь тебе хоть сто двадцать…

Последнюю фразу случайно услышала та самая санитарка, неудачно отлучившаяся со своего поста. Её реакция удивила Кристину:

– Ты по росту-то не суди, девка. Он обманчив! Про любовь Эммануилыч очень даже знат… и не понаслышке! Прям-таки кудесник он! А что ругаться любит, так это для мужика аккурат самый… что ни на есть. Прям-таки самородок!

Откровение пришельца

«Вот и всё, кажется, нет у меня семьи, – отрешённо подумал Изместьев, сидя на скамье в двух кварталах от своего дома. На земле валялось несколько окурков. – А была ли она, семья-то? Так, мельтешение какое-то, а не семья. Репетиция, видимость».

Он выбросил ещё один окурок, поднялся и направился в сторону Сибирской улицы. Хотелось прогуляться по шумному проспекту, затеряться в толпе. Только не копаться в самом себе… Каков будет результат этого самокопания, догадаться не трудно. Хотя, в принципе, ничего катастрофического не случилось. Подобные ссоры в семье имели место и раньше. В этот раз лишь амплитуда колебаний слегка зашкалила, а в остальном – в прежнем русле, никаких новых штрихов.

Шаги за спиной, как в старых детективах, он уловил не сразу. Внутренне собраться и приготовиться к схватке не успел, – прозвучало знакомое:

– Извините, Аркадий Ильич. Вы меня, наверное, не помните.

– Да какая разница, помню или нет?! – в сердцах огрызнулся доктор, ещё не отойдя от семейной разборки. – Что за привычка приставать ночью на улице к незнакомым мужикам? Может, у меня нет никакого желания разговаривать сейчас с вами!