Это и моя война - [52]

Снова он был против всех, как тогда, и Ямурлаке. И снова приходилось полагаться только на себя и на верного друга. 'I'o есть опять партизанская война. А, как известно, у партизан есть преимущество.

И все равно следовало торопиться. Он опережает врага на два-три хода. Спрятавшись у амазонок на Сильване (да простит ему прекрасная царица), он сбил преследователей со следа. Получилось что-то вроде рокировки. Черные пешки никак не сообразят, куда делись атакуемые фигуры белых.

Однако уже вечером, а может, и раньше, таможенный чиновник обязан доложиться по начальству, какие-такие корабли он здесь за день обшаривал и что в оных кораблях было необычного. И уже вечером, а может, и раньше, на докладе чиновника будет присутствовать непременный неприметный тип в кафтане без знаков различия и мотать себе на ус. А у типа этого должен быть под рукой перечень разыскиваемых во славу короны лиц.

А также словесные или намалеванные со слов портреты. И даже если в этом перечне каким-то невероятным образом не окажется имени Сварога, в чем лично Сварог очень сомневался, не зря же по его следу столько рыскали харланские ищейки, то уж наверняка там окажется портрет настоящего графа Гэйра.

А что дальше?

Дальше как обычно. Тип прикажет препроводить чиновника в комнатенку без окон. В любом таможенном управлении должна быть такая. И наделавший со страху в штаны чиновник тут же расколется в получении от приграничного барона мзды. Только мрачного типа будет интересовать совсем другое. Он будет подчеркнуто любезен и ласков. И чиновник, размазывая слезы по грязным щекам, красный от усердия и верноподданнических чувств, наконец вспомнит, что «гости нашего города» очень интересовались, где живет, а точнее жил славный барон Дальг.

Потом чиновника, в зависимости от местных нравов, либо угостят стаканчиком отравленного вина, либо отпустят к жене и детям.

И как только чиновник покинет комнатку без окон, неприметный тип хлопнет в ладоши. И к заставам помчатся конные гонцы с устными приказами.

И будут подняты по тревоге номер два, или как она здесь называется, городской гарнизон и тайная полиция. И будут отданы приказы живьем не брать, потому что местные колдуны не хуже старины Борна умеют разговорить покойника.

Так поведет себя враг. А как поведет себя Сварог?

Конечно, у страха глаза велики. И чиновник тоже должен понимать, что сказавши «а», придется говорить «б». То есть в его интересах не слишком распространяться про подозрительных гостей… Но, во всяком случае, и худший вариант со счетов сбрасывать нельзя.

– Будем отрабатывать, – сказал Леверлин после долгой паузы. – Так… Ручаться можно, что барон Дальг был человеком имперской разведки, но суть не в том. Как у всякого харланского сеньора, у него была дружина. В Харлане такие порядки еще в ходу. Дружина и верные люди. Кто-то из них может оказаться особо доверенным. Имперская разведка легко и быстро помогла бы барону проверить всех его людей – с ее-то возможностями… Ну что, это шанс?

– Это шанс, – сказал Сварог. – Хлипкий, правда, но другого у нас и нет.

– Пошли на корабль?

– Может, сразу отправимся искать дом барона?

Если, как опасался Сварог, таможенник встретится с неприметным типом в таможенном управлении, корабль будет последним местом, где примутся искать графа Гэйра. Не за дурака же они его держат. Так, для проформы, поставят пост из десятка солдат. Потому что есть еще сотня мест в городе, где преследуемые могут найти укрытие. Но с другой стороны, вполне вероятно, что здешняя тайная полиция привыкла работать тупо. Господи, убереги нас от дураков.

При всем при этом, как это ни парадоксально, корабль был и самым безопасным местом ночлега. Если они найдут приют где-нибудь в городе, всегда найдется доброжелатель, который шепнет адресок слугам закона. И их, сонных, повязали бы – легко, как детей невинных. А не застали бы врасплох, так окружили бы, бросили с крыши сеть…

А на корабле совсем другое дело. Случись облава, первыми завизжат портовые шлюхи и забившиеся в щели нищие, и Сварог будет оповещен. Не спеша, ковыляя по палубе, добредет до борта и плюхнется в воду.

Стрелы и пули ему, лару, до лампочки. Кроме того, ему, тренированному и так и эдак майору ВДВ, вряд ли сыщется здесь равный пловец, к тому же, спасибо магии ларов, наделенный умением дышать под водой. Поэтому, прикрыв собой Леверлина от пуль, он может грести хоть на тот берег…

Но посвящать в свои сомнения Леверлина не хотелось совершенно. Ведь не стоит списывать с учета и такой вариант, что таможенные обязанности здесь исполняются спустя рукава и никакие невзрачные типы не выслушивают отчеты чиновников. Может быть, следовало бы просто взять и рискнуть?

– Нужно забрать топор и Караха, – сказал Леверлин. – Купим в порту коней – в любом порту в любое время можно купить что угодно.

– Вот на коней, боюсь, у меня уже не хватит… – сказал Сварог и спохватился: шаур-то с неиссякаемым запасом серебра был при нем!

– Видишь ли… – замялся Леверлин. – Когда мы бежали из Коргала и ты ходил за мечами, я, каюсь, запустил руку в шкатулку с драгоценностями твоей царицы и сунул в карман, сколько уместилось в пригоршне. На дорожные расходы. Как чувствовал.