Это было в Дахау - [57]
После поверки рабочие команды начали уходить из лагеря. Мы вышли через главные ворота под крики капо и эсэсовцев и свирепый лай собак. Трудно было поверить, что война подходит к концу. Эсэсовцы лютовали больше, чем прежде. Я довольно скоро выбился из сил. Впервые за время пребывания в Дахау мне пришлось преодолевать пешком такое расстояние, да еще после болезни. Я нарушил строй, и капо с бранью набросился на меня. Я упал, и он в бешенстве стал топтать меня ногами. Подоспел эсэсовец с собакой и приказал мне догонять строй. Не помню, как я бежал. В памяти остался лишь лай собаки, которая неслась следом за мной и хватала меня за ноги.
Нам предстояло пройти около двух с половиной километров до станции Дахау. Там нас загнали в поезд – на этот раз в пассажирские вагоны,- и на рассвете мы прибыли на центральный вокзал Мюнхена. В это серое утро ничто не напоминало о приближающейся весне.
Вокзал был сильно разрушен, и это несколько подняло наше настроение. Но ненадолго. Началась изнурительная работа: нам приказали разбирать поврежденные пути и грузить рельсы и шпалы на платформы, потом толкать эти тяжелые платформы в указанное место и там разгружать их. Затем нам пришлось переносить вчетвером шпалы и рельсы на другой путь, где тоже работала группа заключенных. Эти шпалы и рельсы казались нам невероятно тяжелыми. Тащить их на плечах – это еще куда ни шло, но поднять с земли казалось почти невозможно.
Легче всего было толкать платформы, но зато остановить их стоило огромных усилий.
Ни на секунду не стихал свист кнутов, лай собак и окрики эсэсовцев, которые пинками и ударами подгоняли изможденных узников. Жители Мюнхена видели все это, и теперь они не имеют права говорить, будто они о нас ничего не знали.
К концу дня мы вымотались окончательно. Поезд привез нас на станцию Дахау, откуда наша команда кое-как дотащилась до лагеря.
Вечерняя поверка тянулась часа полтора. Вернувшись в блок, мы получили по 165 граммов хлеба. Через два дня нам выдали только по 125 граммов, а еще через неделю силы мои настолько иссякли, что я упал на работе. Подбежавший эсэсовец заставил меня подняться, и я продолжал двигаться как автомат, пока не потерял сознание.
Когда я пришел в себя, то увидел, что лежу на платформе, прикрытый мешковиной, которую мы обычно подкладывали под рельсы и шпалы, когда несли их на плечах. Я попытался было встать, но кто-то толкнул меня, прошептав несколько слов на чужом языке. Улыбка этого человека говорила, что он не желает мне зла. «Серб или словак»,- подумал я. Совершенно незнакомые люди прятали меня целый день от эсэсовцев. Товарищи работали за меня.
Вечером, когда мы возвращались в лагерь, я опять упал. Товарищи успели подхватить меня до того, как подскочили эсэсовские собаки. Они помогли мне дойти, положив мои руки себе на плечи. У них тоже было мало сил, но они не бросили меня. Такие моменты никогда не забудутся. Так проявлялась настоящая человечность и подлинное братство.
Добравшись до блока, я сразу лег, зажав в руке свою порцию хлеба. Я заставил себя есть, превозмогая боль в груди. Помнится, что еще Друг говорил мне о том, что у меня больное сердце. Неужели конец? Нет, только не думать о смерти. Это самое обычное переутомление. Не может болеть сердце у человека в двадцать два года. «Уже двадцать три» – я вспомнил, что недавно был день моего рождения. Но боль не проходила. Я чувствовал невероятную слабость. Я готов был терпеть самую страшную боль, если бы это прибавило мне сил. Но сил не было. Тяжелые как свинец руки и ноги, тяжесть в желудке, острая боль в груди, адский шум в голове и жуткая слабость. Что же дальше?
На следующее утро я все же вышел на утреннюю поверку, но в рабочую команду эсэсовцы меня не включили, обнаружив, что я до крови стер ноги. Эсэсовцы отобрали на работу самых сильных, остальных разогнали по блокам. По всему чувствовалось, что дела у немцев неважные. Бомбежки следовали одна за другой. От гула дрожала земля. Непонятно было – то ли это бомбили Мюнхен, то ли союзники вели артиллерийский обстрел.
Эсэсовцы нервничали. Ходили слухи, что они собираются сбросить бомбы на Дахау. Но пока эсэсовцы оставались в лагере, мы могли быть уверенными, что лагерь не будет уничтожен. Говорили, что русские сумели достать оружие и что со дня на день в лагере может начаться вооруженное восстание.
В лагере начался хаос. В уборные перестали подавать воду, трупы больше не убирали. Едкий дым крематория смешивался со смрадом разлагавшихся трупов, нечистот и мусора. Повсюду бродили как во сне скелетообразные призраки. Я тоже стал одним из таких призраков. Притупилась способность мыслить, ослаб инстинкт самозащиты. Однажды вечером я оказался на лагерной аллее и лицом к лицу столкнулся с эсэсовцем. Он ткнул меня пальцем, и я упал. Стыдясь своей слабости, я с трудом поднялся на ноги. Он рассмеялся и толкнул меня снова. На этот раз встать я уже не смог и заплакал от досады. Это привело моего мучителя в бешенство, он с криком набросился на меня, а потом подозвал проходившего мимо заключенного:
– Подойди сюда, идиот!
Тот подошел и четко отрапортовал:
Освенцим — рядом с деревней, Биркенау — за железной дорогой. Угрожающе высятся сторожевые башни, наводя гнетущий страх на людей. Здесь нет уже часовых, нет пулеметов, сеющих смерть. Во тьме не рыщут прожекторы. Не слышно стука кованых эсэсовских сапог и грубой брани мрачных охранников. Не видно скелетоподобных призраков, бредущих навстречу гибели.Но страшное прошлое оживает, как только входишь в ворота бывшего лагеря и оказываешься за двумя рядами колючей проволоки, на которой сохранились таблички с грозной надписью: «Ахтунг!» — «Осторожно! Ток!».
В «Записках» повествуется о событиях революции и гражданской войны, очевидцем и участником которых был автор. Описаны встречи и даны меткие характеристики видных деятелей партии (в том числе и Льва Троцкого, с которым Садуль был близко знаком) и Советского государства того периода.
В девятый том Полного собрания сочинений В. И. Ленина входят произведения, написанные в июле 1904 – марте 1905 года. Это был период назревания и начала первой русской буржуазно-демократической революции, в которой рабочий класс России, выступил как решающая сила в революции, как ее гегемон.
Двенадцатый том Полного собрания сочинений В. И. Ленина содержит произведения, написанные с октября 1905 по апрель 1906 года, в период высшего подъема первой буржуазно-демократической революции в России.
Прошло 95 лет с тех пор, как в Екатеринбурге были подло убиты свергнутый Император Николай Александрович, его семья и четверо их приближенных. Новая книга Сергея Плеханова убедительно раскрывает положительную роль Николая II в российской и мировой истории, показывает величие жизненного подвига Православного Государя.Николай II представлен как цельная и разносторонняя личность. Выдвинутая им плеяда государственных деятелей, таких как Победоносцев и Столыпин, военачальников, таких как генерал Брусилов и адмирал Макаров, несмотря на неоднозначность отношения к ним со стороны современников и потомков, свидетельствует о Николае II как правителе, стоявшем выше субъективных пристрастий.
Знаменитые пророки и удивительные пророчества испокон веков будоражили умы. Люди, способные видеть будущее, появлялись во все времена, и XX век не исключение. Мы так и не знаем, что лежит в основе предсказаний — научный расчет? Или тайные знания? Или мистические откровения и голоса «свыше»?Эта книга рассказывает об удивительных людях, заслуживших славу великих пророков современности, — Льве Федотове, Ванге, Вольфе Мессинге и других.
Сон разума рождает чудовищ. Украинский проект был кабинетной игрой интеллектуалов, модной игрушкой, за которой не было никакой социальной базы. Никакой Украины не было на землях Малороссии. Но трагические повороты нашей истории привели к тому, что сон благодушных мечтателей стал страшной явью, которая утопила юго-западные земли Российской империи в крови.Украинский публицист Олесь Бузина всю жизнь развенчивал ложь об «Украине». Он написал множество книг о подлинной истории Малороссии, в которых разоблачал те многочисленные мифы, которые за какие-то сто лет наворотили кровавые мифотворцы.За это его и убили.