Этнические конфликты - [56]
Узбекистан. Узбеки составляют большинство населения (80%), но имеются небольшие группы русских (5%), таджиков (5%), казахов (3%) и другие этнические меньшинства. После распада Советского Союза большинство русских и немцев эмигрировало из Узбекистана. Эмиграция меньшинств указывает на наличие этнических конфликтов. Некоторые этнические меньшинства, особенно таджики, подвергались дискриминации, произошло несколько серьезных этнических столкновений (MAR-2012). Согласно WDM-2011, «сотни безоружных людей, протестовавших в Андижане, вероятно, около 750 человек, были убиты 13 мая 2005 года узбекскими правительственными войсками» (см. также Keesing’s 2004, pр. 45901, 46158; 2005, р. 46622). Из-за происходивших насильственных столкновений оценка УЭК в стране составила 2 балла.
Вьетнам. Этническое большинство вьетнамцев составляет 86% населения. Имеется большое число малочисленных этнических групп. Происходили отдельные насильственные столкновения на высокогорном плато Тэйнгуен в центре страны, где этнические меньшинство монтаньяров (или тхыонг) противится государственной политике и стремится к большей автономии. Монтаньяры требовали автономии и большей религиозной свободы наряду с прекращением практики конфискации земель (MAR-2012). Также происходили столкновения армии с народом хмонг в северо-западной провинции Дьен Бьен (Keesing’s 2003, рр. 45200, 45409; 2004, рр. 45957, 46057; 2007, р. 47750; 2011, р. 50459). Ввиду наличия существенного этнического насилия на местном уровне оценка УЭК в стране составила 2 балла.
Обзор 58 этнически неоднородных стран, расположившихся около линии регрессии, свидетельствует о том, что природа этнических конфликтов варьирует от страны к стране. Оценки уровня этнических конфликтов одних стран основывались преимущественно на институализированных этнических конфликтах, а других более на насильственных конфликтах. Значимость и интенсивность этнических конфликтов варьировали в широких пределах, но знаменательно, что оценки всех этих стран по шкале уровня этнических конфликтов лишь незначительно отличались от предсказанных регрессионным уравнением. Иными словами, этнический фаворитизм, измеряемый уровнем этнической неоднородности, достаточно хорошо объясняет вариацию УЭК. Во многих странах уровень этнических конфликтов был сравнительно стабильным, но были страны, где он существенно варьировал в период наблюдения. По крайней мере, в Алжире, Анголе, Боснии и Герцеговине, Гватемале, Ливане, Либерии, Мозамбике, Намибии и Сьерра-Леоне уровень этнического насилия ранее был намного выше, чем в период 2003-2011 годов. Политические и демократические компромиссы помогали остановить или хотя бы снизить уровень этнического насилия в этих странах.
Глава 6
Страны с умеренными остатками регрессии
1. Страны с умеренными положительными отклонениями (остаток регрессии +0,5 или +0,6)
2. Страны с умеренными отрицательными отклонениями (остаток регрессии -0,5 или -0,6)
Вторую группу составили 34 страны, отклонявшиеся от линии регрессии в умеренной степени. Они были разделены на две подгруппы: 1) страны с умеренными положительными отклонениями (остаток регрессии +0,5 или +0,6); 2) страны с умеренными отрицательными отклонениями (остаток регрессии -0,5 или -0,6). Эти страны явно отклоняются от линии регрессии и противоречат рабочей гипотезе, хотя и в умеренной степени. Интересно выяснить, имеются ли систематические различия между странами этих двух подгрупп.
1. Страны с умеренными положительными отклонениями (остаток регрессии +0,5 или +0,6)
В подгруппу стран с умеренными положительными отклонениями (остаток регрессии +0,5 или +0,6) попали 18 стран: Бангладеш, Чили, Китай, Хорватия, Египет, Франция, Гвинея, Венгрия, Израиль, Ливия, Мавритания, Непал, Румыния, Саудовская Аравия, Сенегал, Сирия, Того и Зимбабве. Общим для этих стран является то, что их оценка уровня этнических конфликтов несколько превышала предсказанную на основе регрессионного уравнения. Ниже будет обсуждаться каждая из этих стран. Я пытаюсь определить, почему оценка уровня этнических конфликтов в этих странах несколько выше ожидаемой.
Бангладеш. Религиозный раскол делит популяцию бенгальцев на мусульманское большинство (90%) и индуистское меньшинство (10%). Отделение Бангладеш от Пакистана в 1971 году сопровождалось высоким уровнем этнического насилия. Войска Западного Пакистана убивали бенгальских мусульман и индуистов. Бен Кирнан (Kiernan, 2007, pр. 573-576) отмечает: «Когда отзвучал последний гонг, по разным оценкам, от 300 000 до миллиона человек или более стали жертвами конфликта, включая непропорционально большое число местных индуистов и городских жителей, хотя больше всего жертв было среди мусульман бенгальских деревень». Племена, обитающие в районе Читтагонг Хилз (1%), во многих отношениях отличаются от большинства бенгальцев. Они пытались защитить свои территории от посягательств бенгальцев. Этот конфликт сопровождался насильственными столкновениями (MAR-2012). Происходили также отдельные насильственные столкновения мусульман с индуистами (Keesing’s 2003, р. 45403; 2004, р. 45788; 2005, р. 46415; 2009, р. 49319; 2010, р. 49682). В связи с происходящими время от времени этническими столкновениями и дискриминацией религиозных меньшинств (MAR-2012) страна получила оценку УЭК в 2 балла.
Добро пожаловать в эпоху новых технологий – эпоху, когда мы используем наши смартфоны минимум по 3 часа в день. Мы зациклены на наших электронных письмах, лайках в Instagram и Facebook, обожаем сериалы и с нетерпением ждём выхода нового видеоролика на YouTube. Дети, родившиеся в эпоху интернета, проводят столько времени перед экранами, что общение с живыми людьми вызывает существенные трудности. В своей революционной книге психолог Адам Алтер объясняет, почему многие из сегодняшних приложений так неотразимы и как снизить их влияние на нашу жизнь.
«О чём вы думаете?» — спрашивает Фейсбук. Сборник авторских миниатюр для размышлений, бесед и доброго расположения духа, в который вошли посты из соцсети.
За прошедшие с этого момента 150—200 лет человек получил неизмеримо больше знаний о свойствах природы и создал существенно больше технологий, чем за все предыдущие тысячелетия. Вполне закономерно, что в результате этого наш мир оказался сегодня на пороге новых, грандиозных и во многом неожиданных метаисторических перемен. Эти перемены связаны с зарождающейся сегодня научной биотехнологической революцией, с созданием новой биомедицины.
Книга посвящена одной из актуальнейших тем современной социальной и политической реальности – психологии успешного лидерства разного уровня. Книга не имеет аналогов в отечественной литературе и позволяет заполнить пробел, касающийся знаний российского читателя о психологии управления коллективами. Описаны современные представления о типах лидерства, методы управления организациями, условия принятия удачных решений, ситуации социального партнерства, достижение доверия между партнерами, эффективные стили лидерства, в частности, у женщин.
Новую работу Филипа Тетлока, известного психолога, специалиста в области психологии политики, созданную в соавторстве с известным научным журналистом Дэном Гарднером, уже называют «самой важной книгой о принятии решений со времен „Думай медленно — решай быстро“ Даниэля Канемана». На огромном, остро актуальном материале современной геополитики авторы изучают вопрос достоверности самых разных прогнозов — от политических до бытовых — и предлагают практичную и эффективную систему мышления, которая позволит воспитать в себе умение делать прогнозы, которые сбываются. Правильно расставлять приоритеты, разбивать сложные проблемы на ряд мелких и вполне разрешимых, поиск баланса между взглядом снаружи и изнутри проблемы — вот лишь несколько лайфхаков, которые помогут вам правильно предсказывать будущее!
О навязчивых состояниях современный человек знает не понаслышке. Как часто мы буквально не можем остановиться, лихорадочно проверяя сообщения в смартфоне, пытаясь пройти уровень в видеоигре или покупая вещи, хотя их уже некуда девать. Но где грань между нормой и патологией, и главное, когда целеустремленность и одержимость — путь к творчеству и успеху, а когда — бесплодная и опасная трата усилий и времени? В книге автор рассказывает об истории изучения вопроса, о том, чем навязчивое поведение отличается от зависимости и как работает «компульсивный мозг».