Этика для нового тысячелетия - [23]

Мы также обнаруживаем, что когда мы действуем, исходя из заботы о других, тот мир и покой, которые возникают при этом в наших сердцах, приносят покой всем, с кем мы связаны. Мы приносим мир в семью, мир в общение с друзьями, на рабочее место, в общину и так далее. Так почему же каждому не захотеть развить в себе это качество? Может ли быть нечто более высокое, чем то, что приносит всем мир и счастье? Для меня уже то, что мы, люди, способны возносить хвалы любви и состраданию, является самым драгоценным из даров.

И наоборот, даже самый скептичный из читателей вряд ли предположит, что такой мир и покой могут когда-либо возникнуть в результате агрессии и опрометчивого, так сказать, неэтичного поведения. Разумеется, нет. Я хорошо помню, как усвоил этот урок, будучи еще мальчиком и живя в Тибете. Один из моих служителей, Кенраб Тензин, заботился о маленьком попугае, которого он обычно кормил орешками. Хотя он был довольно суровым человеком, с выпученными глазами и даже несколько отталкивающей внешностью, попугайчик, едва заслышав его шаги или его покашливание, тут же начинал волноваться. Когда птичка клевала с его руки, Кенраб Тензин поглаживал ее по головке, и, похоже, попугай приходил от этого в полный восторг. Я очень завидовал их отношениям и хотел, чтобы птичка и ко мне проявляла такое же расположение. Но, когда я несколько раз попытался кормить ее сам, мне не удалось добиться от нее знаков дружелюбия. Поэтому я попробовал ткнуть в нее прутиком, в надежде на лучший отклик. Незачем и объяснять, что результат оказался прямо противоположный. Птица была весьма далека от того, чтобы полюбить меня; она отчаянно перепугалась. И если до того у меня и были небольшие шансы подружиться с попугаем, теперь от них ничего не осталось. Тогда я понял, что дружба возникает не в результате запугивания, а только в результате сострадания.

Каждая из мировых религиозных традиций отдает ключевую роль воспитанию сострадания. Поскольку оно является одновременно и источником, и результатом терпения, терпимости, прощения и всех хороших качеств, очень важно заниматься его взращиванием с начала и до конца духовной практики. Но даже и без религиозных намерений любовь и сострадание, несомненно, имеют для всех нас основополагающее значение. Учитывая нашу основную предпосылку, что этическое поведение состоит из поступков, не приносящих вреда другим, мы делаем вывод, что нам необходимо принимать в расчет чужие чувства, а это делается на базе нашей врожденной способности к сопереживанию. И если мы, сдерживая все, что препятствует состраданию, и взращивая то, что способствует ему, преобразуем эту способность в подлинные любовь и сострадание, нравственная сторона нашей деятельности улучшится. И мы обнаружим, что это ведёт к счастью и нас самих, и других.

Часть II ЭТИКА И ЛИЧНОСТЬ

Глава 6 ЭТИКА ВОЗДЕРЖИВАНИЯ

Я думаю, что взращивание сострадания, от которого зависит счастье, требует двоякого подхода. С одной стороны, нам необходимо ограничивать те факторы, которые препятствуют состраданию. С другой – мы должны взращивать то, что способствует ему. Как мы уже видели, состраданию содействуют любовь, терпение, терпимость, прощение, скромность и тому подобное. Что мешает состраданию, так это отсутствие внутренних ограничений, и такое отсутствие мы определили как источник всех неэтичных поступков. Мы обнаруживаем, что благодаря изменению наших привычек и склонностей мы начинаем улучшать общее состояние наших сердца и ума (kun long), – того, что служит источником всех наших поступков.

Следовательно, первое, что нам необходимо – поскольку духовные качества, способствующие состраданию, влекут за собой правильное в этическом смысле поведение – так это воспитывать привычку самодисциплины. Я не спорю, что это дело трудное, но мы, по крайней мере, уже знакомы с его основами. Например, зная опасность подобного занятия, мы запрещаем и себе, и своим детям употреблять наркотики. Однако тут важно понять, что сдерживать свою реакцию на отрицательные мысли и чувства не значит просто подавлять их: самое главное тут – понять их разрушительную природу. Простое повторение того, что зависть – очень сильное и разрушительное чувство – весьма вредна, не даст нам настоящей защиты против нее. Если мы в своей жизни направлены на внешнее и при этом игнорируем внутреннее измерение, мы с неизбежностью обнаружим, что сомнения, тревожность и прочие беды все растут, а счастье ускользает от нас. Поэтому, в отличие от физической тренировки, подлинная внутренняя – или духовная – дисциплина не может возникнуть под нажимом со стороны, а появится лишь благодаря добровольным и направленным усилиям. Другими словами, этичное поведение представляет собой нечто большее, чем простое повиновение законам и правилам.

Недисциплинированный ум похож на слона. Если его оставить без присмотра, он может учинить настоящий погром. Но вред и страдания, с которыми мы сталкиваемся в результате неспособности сдержать отрицательные порывы ума, приносят разрушения куда худшие тех, что может причинить разбушевавшийся слон. Такие порывы не только могут привести к уничтожению вещей, они также могут надолго стать причиной боли и для других, и для нас самих тоже. Но я не имею здесь в виду, что ум (lo) обладает прирожденной склонностью к разрушению. Да, когда ум находится под влиянием резко отрицательных мыслей или чувств, то может показаться, что он характеризуется лишь каким-то одним качеством. Но, если бы, например, склонность к ненависти была неизменной характеристикой сознания, тогда сознание должно было бы всегда ненавидеть. Ясно, что это не так. Тут необходимо научиться видеть разницу между сознанием как таковым и мыслями и чувствами, которые оно испытывает.