Этические уравнения - [4]

– Ну-ну, – покачал он головой, хмурясь. – До пенсии тебе еще далеко, лентяй. Ее заработать еще надо.

Однако в глубине души Арсений Васильевич отлично понимал, что это не лень – душевная усталость, накопленная двойно й жизнью: в реальности Земли и в том запредельно м мире, где он «формировал процессы энергоинформационного обмена».

Тонкий жидкокристаллический дисплей компьютера разгорелся жемчужным светом, на миг превратился в «песчаное дно ручья» и стал синим, как весеннее небо. Выпрыгнули из ниоткуда значки меню. Арсений Васильевич раскрыл один из них – «Свет», и в глубине дисплея соткалась из цветных линий конструкция измерительной системы, использующей гибкие оптиковолоконные кабели. Система разрабатывалась уже полгода и была почти готова к утверждению на техническом совете. Оставалось только «довести ее до ума».

В кабинет заглянул, скаля зубы, Женя Шилов:

– Привет, босс, как настроение, весеннее? Анекдот хочешь?

– С утра?

– Почему бы и нет? – хохотнул Шилов. – Знаешь ведь пословицу: выпил с утра – и целый день свободен.

– Ты еще и пьешь?

– Только когда в карты проигрываю. Обижаешь, босс, я пью только пиво и только по праздникам. – Женя ухмыльнулся. – А праздники у меня каждый день. Шутка. Слушай анекдот, мне его сегодня утром жена напомнила своей индифферентностью.

– Меньше слов.

– Слушаюсь. Три дня и три ночи целовал Иван-царевич спящую царевну, а потом плюнул и похоронил. Вот и весь анекдот.

Арсений Васильевич усмехнулся:

– Понятно. Облом у вас обоих вышел. Иди работай. К вечеру чтобы все расчеты генератора были у меня в компе.

– Будет исполнено! – Шилов шутливо отдал честь и скрылся за дверью.

Арсений Васильевич покачал головой, перевел взгляд на конструкцию в объеме дисплея, и мысли свернули в привычное русло. Вскоре он увлекся работой, как всегда, и не заметил, как время подошло к обеду.

Пообедал он в институтской столовой вместе с Шиловым, Серегой Сергиенко и Толей Юревичем, почти не участвуя в беседе. Шилов травил анекдоты, знал он их неимоверное количество, но Арсений Васильевич ничего не запомнил. Снова засел за компьютер и очнулся уже вечером, когда сотрудники начали один за другим уходить домой. Последней покинула рабочее место Оксана Петрова, исполнявшая в лаборатории, кроме основной работы инженера, еще и роль секретарши. Она очень хотела дождаться начальника и проводить его до дома, однако Арсений Васильевич сослался на необходимость некой официально-деловой встречи, и Оксана, расстроенная, тихо закрыла за собой дверь.

Арсений Васильевич вздохнул, чувствуя себя подлецом, сгорбился за столом. Что он мог сделать? Женщина ему нравилась, но не настолько, чтобы начать с ней совместную жизнь. Милая, тихая, спокойная, доброжелательная, прекрасная любовница… достаточно ли этого для создания семьи? Может быть. Тогда почему после некоторых встреч с ней в душе остается горький осадок? Почему потом снится жена и печально качает головой? Ведь он имеет право на личную жизнь. Или не имеет?

Арсений Васильевич снова вздохнул, провел ладонью по лицу, бросил взгляд на часы и выключил компьютер. Пора начинать с е а н с. В принципе, ему всё равно было, где уходить в запредельно е. Конечно, дома уютнее и спокойнее, да и привычнее, так как ничто не отвлекает и не мешает. Но и кабинет вполне подходит для создания «моста» в иномир, которому Гольцов дал шутливое название Карипазим. Только главным богом этого «жилища богов» был он сам.

Кто-то постучал в дверь.

– Можно?

Арсений Васильевич вздрогнул, сосредоточиваясь на реальном:

– Не заперто.

Вошел мрачный, как обычно, приземистый, тучный, с тяжелым морщинистым лицом Юрий Филиппович Руденко, начальник соседней лаборатории:

– Один кукуешь? Чего домой не идешь? Уже девятый час.

– Собираюсь, – ответил Арсений Васильевич отчего-то виноватым голосом. – Да и кто меня ждет, холостяка?

– Кота заведи. Или собаку.

– За ними ухаживать надо, а я ленивый. Да и возраст подошел, когда уже за мной бы кто поухаживал.

Руденко окинул фигуру Гольцова критическим взглядом:

– Ты еще ничего себе выглядишь, спортивно, только залысины появились, да и то они тебя не портят, площадь лба увеличивают.

– Спасибо на добром слове, – улыбнулся Арсений Васильевич. – С чего это ты мне сегодня комплименты даришь? Денег хочешь занять? Или случилось что?

Руденко еще больше помрачнел:

– Проблемы, мать их за ногу!

– У кого их нет? Что за проблемы?

Руденко закурил, походил из угла в угол кабинета, плюхнулся на стул:

– Сосед у меня съехал, квартиру продал, в новый район жить подался.

– Ну и что?

– А на его место кавказец поселился.

– Чечен, что ли?

– Азербайджанец.

– Ну и черт его дери, тебе с ним не за одним столом сидеть.

– Во-первых, он весь свой родственный кагал к себе перетащил, человек девять, а во-вторых, тихо они жить не умеют. В шесть утра уже стук-грюк начинается, а заканчивается после двенадцати. Я уже и увещевать ходил – спать же не дают, заразы, и грозился милицию вызвать – ничего не помогает.

– Закон же вышел, после одиннадцати шуметь нельзя.

– Им закон не писан. Я уже всех черных ненавидеть начинаю тихой ненавистью. Какого хрена им здесь надо? Приехали в Россию – так живите по нашим законам, а не по своим!