Эта ласковая земля - [16]

У меня еще оставалось время до обеда, и я лежал на своей койке, глядя в потолок, и воображал, каково жить с Корой Фрост и Эмми.

Я плохо помнил маму. Она умерла, когда мне было шесть лет. Альберт рассказывал, что какая-то болезнь просто съела ее изнутри. Мне представлялось, как она лежит в кровати и смотрит на меня, а ее лицо похоже на сушеное и сморщенное яблоко, и я ненавидел этот образ. Я всегда жалел, что у меня нет фотографии, чтобы я мог держаться за другой образ, но когда мы приехали в Линкольнскую школу, у нас забрали все, включая хранившееся у Альберта семейное фото, сделанное, когда я был маленьким и мы жили в Миссури. Поэтому некоторым образом миссис Фрост была для меня воплощением матери, и теперь все шло к тому, что станет настоящей. Конечно, она не усыновит меня или Альберта. Но как знать?

Мои мечтания прервал внезапно нависший надо мной мистер Грини:

– Ты не видел Красного Рукава?

Дети постоянно убегали из Линкольнской школы. Если они были из резерваций, то обычно туда и направлялись, так что властям не составляло труда отыскать их при попытках поймать попутный транспорт. Мало кто добирался до резервации непойманным. Если им это удавалось, их просто отправляли обратно. Сложнее всего было найти детей, которым было некуда идти, некуда возвращаться. Таких было немало. Когда они убегали, одному Богу было известно, что у них в головах.

Мистер Грини опросил всех мальчиков, но никто не видел, как улизнул Билли. Просто из любопытства я проверил сундучок в ногах его койки. Кукурузная кукла пропала.

По воскресеньям проходили одни из самых иронических собраний в Линкольнской школе – еженедельные собрания бойскаутов. Нашим наставником был мужчина по фамилии Сейферт, городской банкир. Кругленький и лысый, с бульдожьим лицом и вечно потной макушкой, он был достойным человеком. Он старался научить нас всему, что может пригодиться, если мы вдруг окажемся одни в лесу. Это было смешно, потому что вокруг Линкольна не было лесов. Мы собирались в спортивном зале, где нам показывали, как наточить лезвие топора или ножа до остроты бритвы, как различать травы и деревья, птиц и звериные следы. На старом плацу мы учились ставить палатки, скреплять палки для шалаша, разводить костер и разжигать его кремнем и кресалом. Летом из-за небольшой учебной нагрузки посещать занятия бойскаутов были обязаны все мальчики. Если бы ситуация не была такой трагической, я бы счел забавным, что грузный белый мужчина показывает индейским детям то, что, не вмешайся белые, они знали бы с пеленок.

Альберт был командиром нашего отряда и очень серьезно относился к своей должности. Что не удивительно. Мистер Сейферт подарил школьной библиотеке два экземпляра «Официального справочника скаутов», но я думаю, что Альберт был единственным, кто когда-либо его читал.

В тот день мы изучали узлы. Что оказалось интересно. Кто же знал, что существует столько разновидностей узлов и все они используются для различных целей. Я довольно быстро выучил большинство узлов, но один – под названием «булинь» – никак мне не давался. Надо было представить, что конец веревки – это кролик, который вылезает из норы, оббегает вокруг дерева и залезает обратно в нору, или что-то в этом роде. Мистер Сейферт сказал, что этот узел любят моряки, так что я наконец разобрался. Никогда не выйду в море.

В конце встречи мистер Сейферт попросил нас сесть и посмотрел на нас, словно вот-вот заплачет.

– Мальчики, – сказал он, – у меня плохие новости. Это последнее мое занятие с вами в качестве наставника.

Мы никак не отреагировали, но он, наверное, уже привык к подобному. Большинство из нас слушали его с каменными лицами.

– Банк, в котором я работаю, переводит меня в Сент-Пол. Я уезжаю на следующей неделе. Я пытался найти кого-нибудь вам в наставники, но признаюсь, у меня с этим возникли небольшие трудности.

Он достал из кармана чистый белый платок, и я подумал, что он собирается вытереть блестящие от пота лысину и лоб. Но вместо этого он высморкался и промокнул глаза.

– Надеюсь, я дал вам всем кое-что, что вы возьмете с собой в дальнейшую жизнь. Я говорю не об узлах или палатках. Я говорю об уважении к тому, кто вы есть, может быть о понимании того, чего вы можете достичь, если поставите себе цель.

Он оглядел всех нас и словно на мгновение лишился способности говорить из-за комка в горле.

– Вы так же хороши, как любой другой ребенок в этой стране, и не верьте никому, кто будет утверждать обратное. Клятва скаута не самый плохой жизненный принцип. Произнесете ее вместе со мной, мальчики?

Он поднял правую руку в официальном скаутском приветствии, и мы все сделали то же самое.

– Клянусь, – повторяли мы за ним, – исполнять свой долг перед Богом и Родиной. Жить по законам скаутов. Всегда помогать людям. Сохранять физическую силу, ясность ума и нравственную чистоту.

Он опустил руку.

– Желаю всем вам удачи.

Он повернулся к Альберту, который стоял рядом с ним, и они пожали друг другу руки. Потом мистер Сейферт медленно вышел из спортзала с видом человека, который лишился чего-то очень важного.

После его ухода мы сидели в молчании.