Эстетика. О поэтах. Стихи и проза - [208]

Памяти гр<афа> Ф.Л. Соллогуба

По долине меж гор

Лунный луч пробрался мне в окно.

Выходи, выходи на простор!

Что за сон, не заснуть всё равно.

Ярче светлого сна, наяву

Вся долина в сиянье лежит.

Никого, никого я с собой не зову,

Пусть один водопад говорит.

Выше, выше, туда, где стоит

Одинокая ель над скалой,

Где ручей меж камней невидимкой бежит,

Там, где гномы живут под землей.

Шире, шире растет кругозор,

Всё ясней и ясней при луне

Очертания серые гор,

Отраженных в Ломондской волне.

Отчего ж этой ночи краса,

Словно призрак безмолвный, грустна?

Свет холодный струят небеса,

И земля, как луна, холодна.

Точно светлый простерт балдахин

Над гробами минувших веков,

Точно в лунную ночь на земле я один

Средь незримой толпы мертвецов.

Проникает до самой души

Лунный холод, что льется вокруг...

Что же это в недвижной тиши

Всколыхнулось и грянуло вдруг?

Голоса из невидимых стран,

Диких звуков неслыханный ряд,

Воет рог, и гремит барабан,

И неистово флейты визжат.

Одинокая ель ожила

И навстречу ветвями шумит,

Ожила и немая скала,

В тайном трепете мшистый гранит.

…………………........................

Песнь горцев

Слава вождю, что ведет нас к победам!

Он носит на знамени вечнозеленую ель.

Всюду за ней мы, и страх нам неведом,

Клан Альпин – гроза для окрестных земель.

…………………….............................................

Что нам цветы в их изменчивой славе?

Чем ярче весна, тем их гибель грустней.

Зимней порой ни листочка в Троссахской дубраве:

Тут-то гордимся мы елью зеленой своей.

Корни глубоко в расселины скал запустила,

Зимние бури над ней истощат свои силы,

Чем они крепче, тем крепче срастется с родною горой.

Пусть же Монтэйт с Брэдалбанской землею

Снова и снова гремят ей хвалою:

Родериг Вих-Альпин-дху, го! иэрой![8]

Гордо наш пиброх звучал в Глэн-Фруине,

И Баннохар стоном ему отвечал;

Глэн-Люсс и Росс-дху дымятся в долине,

Пустыней весь берег Лох-Ломонда стал.

Вдовам и девам саксонским вовек

Памятен будет наш ярый набег,

Страхом и горем они поминать тебя будут, альпийский герой!

В трепете Леннокс и Левенглэн,

Только заслышат вблизи своих стен:

Родериг Вих-Альпин-дху, го! иэрой!

Дикие клики звучали победно...

Миг лишь – и снова безмолвье царит.

Призраки звуков замолкли бесследно,

Только ручей под камнями шумит.

Старая ель и холодные скалы,

В мертвом просторе сияет луна.

Песня былого навек отзвучала,

Дикая жизнь – не воскреснет она!

Август 1893

Прощанье с морем

Снова и снова иду я с тоскою влюбленной

Жадно впиваться в твою бесконечность очами,

Нужно расстаться и с этой подругою светло-зеленой.

Вместе, о море, мы ропщем, но влаги соленой

Я не умножу слезами.

В путь одинокий и зимний с собой заберу я

Это движенье живое, и голос, и краски;

В ночи бессонные, дальней красою чаруя,

Ты мне напомнишь свои незабвенные ласки.

1 ноября 1893

С Новым годом (1 января 1894)

Новый год встречают новые могилы,

Тесен для былого новой жизни круг,

Радостное слово прозвучит уныло,—

Всё же: с новым годом, старый, бедный друг!

Власть ли роковая, или немощь наша

В злую страсть одела светлую любовь,—

Будем благодарны, миновала чаша,

Страсть перегорела, мы свободны вновь.

Лишь бы только время, сокрушив неволю,

Не взяло и силы любящих сердец,

Лишь бы только призрак несвершенной доли

Не гляделся в душу, как живой мертвец.

Конец ноября 1893

«Если желанья бегут, словно тени...»

Если желанья бегут, словно тени,

Если обеты – пустые слова,—

Стоит ли жить в этой тьме заблуждений,

Стоит ли жить, если правда мертва?

Вечность нужна ли для праздных стремлений,

Вечность нужна ль для обманчивых слов?

Что жить достойно, живет без сомнений,

Высшая сила не знает оков.

Высшую силу в себе сознавая,

Что ж тосковать о ребяческих снах?

Жизнь только подвиг,– и правда живая

Светит бессмертьем в истлевших гробах.

<1893>

В окрестностях Або

Не позабуду я тебя,

Краса полуночного края,

Где, небо бледное любя,

Волна бледнеет голубая;

Где ночь безмерная зимы

Таит магические чары,

Чтоб вдруг поднять средь белой тьмы

Сияний вещих пламень ярый.

Там я скитался, молчалив,

Там богу правды я молился,

Чтобы насилия прилив

О камни финские разбился.

Начало января 1894

«Сходня... Старая дорога...»

Сходня... Старая дорога...

А в душе как будто ново.

Фон осенний. Как немного

Остается от былого!

21 августа 1894

Монрепо

Серое небо и серое море

Сквозь золотых и пурпурных листов,

Словно тяжелое старое горе

Смолкло в последнем прощальном уборе

Светлых, прозрачных и радужных снов.

26 сентября 1894

Колдун-камень

Посвящается Л.М. Лопатину

Эти мшистые громады

Сердце тянут как магнит.

Что от смертного вам надо,

Что за тайна здесь лежит?

Молвит древнее сказанье,

Что седые колдуны

Правым роком в наказанье

За ужасные деянья

В камни те превращены.

Спят в немом оцепененье,

Лишь один, однажды в век,

В свой черед из усыпленья

Встанет камень-человек.

Борода торчит седая,

Как у волка, взор горит,

И, дыханье забирая,

Грудь могучая дрожит.

Заклинанье раздается,

Мгла кругом потрясена,

И со стоном в бepeг бьется

Моря финского волна.

Воет буря, гул и грохот,

Море встало, как стена,

И далече слышен хохот

И проклятья колдуна.

Сила адского дыханья

Всю пучину подняла,

Гибнут грешные созданья,

Гибнут грешные дела.

И, свершив предназначенье,

Вещий камень снова спит,

Но над ним – залог прощенья —

Тихо звездочка горит.