Естественное убийство. Подозреваемые - [3]
– Мне не больно! У меня не вышло колесо-о-о!!! – затянул парнишка.
– Во-вторых, читал ли ты, о маленький звероподобный человечишко, «Остров доктора Моро»? – не обращая внимания, продолжил Северный.
– Нет! Я читал только про Гарри Поттера.
– Неандерталец!
– Дарий, немедленно извинись перед дядей Севой! – грозно произнёс отмерший Семён Петрович, поняв, что Северный не намерен делать из его старшего сынишки котлету.
– Дядя Сева, извини меня, пожалуйста! – протокольно-заученно пискнул ушедший от справедливого возмездия бандит и поднялся на ноги.
– Осторожней, вандал! – Северный скривился, глядя, как книги вновь осыпались. – Это же Герберт Уэллс! Собрание сочинений в пятнадцати томах 1964 года издания! Даже твоего папы ещё в проекте не было, когда люди получали удовольствие от прочтения этих книг!
– Кто такой Герберт Уэллс? – деловито уточнил Дарий, хватая с пола книги и пытаясь запихать их обратно на полку абы как.
– Оставь! – лицо Всеволода Алексеевича перекосила мученическая гримаса. – Только не твоими немытыми корявыми лапами.
Семён Петрович бросился сыну на помощь.
– И ты оставь, чудовище! Только у такого бестолкового создания, как ты, мог взрасти сын, понятия не имеющий, кто такой Герберт Уэллс!
Оба – и папа, и сын – в ужасе бросили книги обратно на пол.
– О боги! – взвыл Северный. – Да что же это за наказание такое, а?!! Оба руки по швам – и сделали по пять шагов назад! Быстро!
Взрослый мужчина и маленький мальчик послушно прижали руки к корпусам и отступили на указанное количество шагов. Дарий даже считал вслух:
– Раз, два, три, четыре, пять!
– Нет такой цифры: «раз», – рассмеялся Всеволод Алексеевич, глядя на слаженные действия своих гостей. И, немного помолчав, процитировал:
«Постепенно я настолько привык к зверолюдям, что тысячи вещей, раньше казавшихся мне дикими и отталкивающими, скоро сделались обыкновенными и естественными. Вероятно, окружающая обстановка на всё накладывает свой отпечаток…» Или, по-русски говоря: «С волками жить – по-волчьи выть». До тесного знакомства с тобой, Соколов, я мог бы и убить за подобное обращение с книгами. Ну, не убить. Это – гипербола, – уточнил он, обращаясь к Дарию. – Но от дома отказать на раз-два-три!
– Нет такой цифры: «раз»! – выпалил Дарий и спрятался за папу.
– Умный, поганец! – восхищённо присвистнул Сеня.
– Не свисти в моём доме! Тем более, если ты помнишь, то у меня ещё незаконченные финансовые дела в Лондоне. Куда я на выходные и улетаю. Так что быстро говори, что тебе от меня нужно, я быстро аргументированно тебе откажу – и мы тут же расходимся, недовольные друг другом, до следующих малоприятных нескорых встреч.
– Кто такой Герберт Уэллс?! – нетерпеливо притопнул ногой Дарий.
– У папы потом узнаешь. Или в Интернете уточнишь, раз твой папа утверждает, что ты умный.
– Ну, дядя Сева, ну пожа-а-алуйста! – заныл Дарий.
– Писатель. Англичанин.
– Как та, что написала про Гарри Поттера? Дай почитать!
– Ни за что! Ни за что не дам тебе почитать. Но если ты пообещаешь пятнадцать минут молчания, то я куплю тебе тот самый «Остров доктора Моро». Современное издание – в обложке, но на туалетной бумаге, – калечь на здоровье. И ещё, пожалуй, «Волшебную лавку». С неё тебе и стоит начать. Но при одном условии…
– Я буду молчать пятнадцать минут!
– Отлично. Тогда при двух условиях. Первое – четвертьчасовое молчание. Второе – напишешь мне, что ты думаешь по поводу прочитанного. Идёт?
– Идёт. А что мне за это будет?
– Живой отсюда уйдёшь, понял?! – грозно, с хрипотцой, прорычал Северный. – Это только твой папка воспитывает детей по системе взаимозачётов. Я предпочитаю систему: «ты мне должен, я тебе – нет!»
– Но у тебя же нет детей!
– Именно поэтому. Не желаю становиться ничьим заложником. Всё, хватит! Беседа затянулась. А ты что молчишь, как рыба об лёд?
Семён Петрович действительно был как-то нехарактерно для него немногословен. И застывшее выражение его обыкновенно мимически подвижного лица выражало крайнюю озабоченность.
– Давай уже, проси мою срочную помощь.
– Сева, понимаешь, какое дело… Я тут Дария сдал в блатной, типа, лагерь. Летний, оздоровительный… Но учебный, учебный! – замахал руками Соколов, заметив, как изменилось выражение лица Северного. – И даже воспитательный. Для всяких там хороших деток из приличных семей. Их там, типа, тренируют по-всякому, языкам учат. Развивают, в общем. Утром привёз недоразвитого, вечером забрал уже слегка мозгом и телом окрепшего – красота. Да ещё и за городом. Бассейн, лужайки, воспитатели. Никаких люмпенских детишек…
– Понятно. Спесьевато.
– Что?
– Прости. Я забыл, что ты у нас не любитель классической литературы. Всё больше прайсы, спецификации да списки «Форбса» – для духовного развития – почитываешь. «Спесьевато» – это у Гоголя Николая Васильевича. В «Женитьбе». Или, говоря современным языком, – снобски. Итак, ты сдал своего дубиноголового сынишку в снобское летнее учебно-типа-как-бы-воспитательное заведение, – перекривлял Северный друга. – Мне до этого какое дело?
– Сева, там у них в пятницу день интересных профессий. Предполагалось, что выступать будут родители. Но, как выяснилось, почти у всех детей родители занимаются, типа, бизнесом. У кого свой, кто управленец. Короче, все поголовно – счастливые владельцы полного собрания сочинений Филипа Котлера
Эта яркая и неожиданная книга — не книга вовсе, а театральное представление. Трагикомедия. Действующие лица — врачи, акушерки, медсестры и… пациентки. Место действия — родильный дом и больница. В этих стенах реальность комфортно уживается с эксцентричным фарсом, а смешное зачастую вызывает слезы. Здесь двадцать первый век с его нанотехнологиями еще не гарантирует отсутствие булгаковской «тьмы египетской» и шофер «скорой» неожиданно может оказаться грамотнее анестезиолога…Что делать взрослому мужчине, если у него фимоз, и как это связано с живописью импрессионистов? Где мы бываем во время клинической смерти, и что такое ЭКО?О забавном и грустном.
Эта книга о врачах и пациентах. О рождении и смерти. Об учителях и учениках. О семейных тайнах. О внутренней «кухне» родовспомогательного учреждения. О поколении, повзрослевшем на развалинах империи. Об отрицании Бога и принятии его заповедей. О том, что нет никакой мистики, и она же пронизывает всё в этом мире. О бескрылых ангелах и самых обычных демонах. О смысле, который от нас сокрыт. И о принятии покоя, который нам только снится до поры до времени.И конечно же о любви…
Мальцева вышла замуж за Панина. Стала главным врачом многопрофильной больницы. И… попыталась покончить с собой…Долгожданное продолжение «бумажного сериала» Татьяны Соломатиной «Роддом, или Неотложное состояние. Кадры 48–61». Какое из неотложных состояний скрывается за следующим поворотом: рождение, жизнь, смерть или любовь?
Роддом — это не просто место, где рожают детей. Это — целый мир со своими законами и правилами, иногда похожий на съемочную площадку комедийного сериала, а иногда — кровавого триллера, в котором обязательно будут жертвы. Зав. отделением Татьяна Георгиевна Мальцева — талантливый врач и просто красотка — на четвертом десятке пытается обрести личное счастье, разрываясь между молодым привлекательным интерном и циничным женатым начальником. Когда ревнуют врачи, мало не покажется!
От автора: После успеха первой «Акушер-ХА!» было вполне ожидаемо, что я напишу вторую. А я не люблю не оправдывать ожидания. Книга перед вами. Сперва я, как прозаик, создавший несколько востребованных читателями романов, сомневалась: «Разве нужны они, эти байки, способные развеселить тех, кто смеётся над поскользнувшимися на банановой кожуре и плачет лишь над собственными ушибами? А стоит ли портить свой имидж, вновь и вновь пытаясь в популярной и даже забавной форме преподносить азы элементарных знаний, отличающих женщину от самки млекопитающего? Надо ли шутить на всё ещё заведомо табуированные нашим, чего греха таить, ханжеским восприятием темы?» Потом же, когда количество писем с благодарностями превысило все ожидаемые мною масштабы, я поняла: нужны, стоит, надо.
«Просто в этот век поголовного инфантилизма уже забыли, что такое мужик в двадцать пять!» – под таким лозунгом живет и работает умная, красивая и ироничная (палец в рот не клади!) Татьяна Мальцева, талантливый врач и отчаянный жизнелюб, настоящий Дон Жуан в юбке.Работая в роддоме и чудом спасая молодых мам и новорожденных, Мальцева успевает и в собственной жизни закрутить роман, которому позавидует Голливуд!«Роддом. Сериал. Кадры 14–26» – продолжение новой серии романов от автора книги «Акушер-ХА!».
XIX век, Эдинбург, Шотландия Джесси Локхарт пишет сестре, что стала женой врача. Ее пугает, что муж проводит доселе невиданные медицинские эксперименты на телах усопших. С каждым разом ее письма становятся все мрачнее. Джесси верит в призраков и проклятия, и ей кажется, что по ней плачет в лесу банши… Наши дни После ссоры с женихом Стелла покидает Лондон. В сельской Шотландии она устраивается на работу в поместье Джейми Манро, врача и писателя, которого очень боятся в поселке. Пятнадцать лет назад его родители утонули во время прогулки на яхте, и с тех пор дом Манро называют проклятым.
Имя Эдгара Уоллеса пронизывает криминальную литературу начала двадцатого века как поток, который оказывается намного глубже и шире, чем, на первый взгляд, мы могли бы представить. Для многих Хэйнс, известный как Ганнер (Стрелок), не преступник, а джентльмен неортодоксальных методов. Для Скотланд-Ярда он один из самых опытных воров в мире. Ганнер и Люк Мэддисон принадлежат совершенно разным мирам, ведь Люк — респектабельный банкир имеющий очаровательную невесту… Но Люк сделал одолжение Ганнеру, которого тот никогда не забудет, поэтому, когда у банкира возникают проблемы, Ганнер решает вмешаться, чтобы вытащить своего знакомого из его кошмара…
«Грейс, — сказал он, — Я применю против этого мерзавца Стедленда метод Четырех!». Но судья признает виновным самого Джеффри Сторра, а не Стедленда... Когда жена Сторра Грейс покидает суд, два иностранных джентльмена представились ей. Он и его компаньон — даже не друзья ее мужа, но… Правосудие потерпело неудачу, но вмешались Четверо Справедливых. Они будут использовать свои собственные законы для защиты невинных и будут выносить свои собственные приговоры. Злу не может быть никакого оправдания.
«Пернатая змея» — роман выдающегося британского писателя и драматурга Эдгара Уоллеса (1875–1932). Молодой спекулянт Крюв и его подруга-актриса Элла Кред получают странные визитные карточки, на которых нарисована пернатая змея и предупреждение, после чего следует цепь ограблений. Уоллес Эдгар — популярный автор детективов, прозаик, киносценарист, основоположник жанра «триллер». Эдгар Уоллес Ричард Горацио — автор множества трудов: «Ворота измены», «Фальшивомонетчик», «Бандит», «Дюссельдорфский убийца», «Тайна булавки», «Зеленый Стрелок», «Лицо во мраке», «У трех дубов», «Мститель», «Шутник» и других.
Марк Линг совершенно не походил своим внешним видом на человека, избравшего специальностью вооруженные налеты, укрывательство и сбыт краденых драгоценностей. Высокий, красивый, всегда прекрасно, даже изысканно одетый, он ничем не отличался по наружности от обыкновенного лондонского джентльмена… Рассказ из сборника «В паутине преступлений».
Катары. Загадочная религиозная секта, безжалостно уничтоженная еще во время Альбигойских войн XIII века… Такова официальная версия. Однако высокопоставленный сотрудник крупной лос-анджелесской медиакорпорации «Дэвис» Хайме Беренгер неожиданно для себя попадает в сети тайного общества современных наследников катаров-альбигойцев. Кто они? Защитники «истинного Слова Божьего», которым удалось утаить свои мистические секреты от официальной церкви? Или жестокие фанатики, готовые на все, чтобы завладеть корпорацией «Дэвис» и через нее влиять на политику самой мощной державы мира? Хайме должен ответить на эти вопросы, пока не поздно. Убийства высокопоставленных сотрудников корпорации уже начались…
Любимая женщина отказалась выйти замуж за Всеволода Северного. Но согласилась провести вместе отпуск в Балаклаве, чтобы сидеть во всех подряд ресторанчиках, бродить по крошечной набережной, кормить бездомных псов докторской колбасой до отвала, влезть на Генуэзскую крепость и, возможно, поехать в Севастополь или даже Ялту. А ещё милейшая хозяйка гостевого дома, в мансарде которого они остановились, пригласила их на свой юбилей. И никто не сможет испортить Северному отдых, даже друг в расцвете кризиса среднего возраста, прикативший «пересмотреть отношение к себе и к своей жизни».
Что такое время? Условная сетка, придуманная людьми, или безусловное, изначально существовавшее вещество? А если ей пятнадцать и сегодня она чуть было не утонула, а ему сорок – и через два дня он погибнет, что оно тогда такое, это время? И что такое «чуть было»? Разве может, например, смерть быть «чуть»?! Смерть, как и жизнь, – либо есть, либо нет.Что такое любовь? Условный свод правил в отношениях между людьми, мужчинами и женщинами, отцами и дочерьми? Или Бог есть Любовь? Или Любовь есть Бог… А если ей пятнадцать, а ему сорок, он – друг и ровесник её отца, то о какой любви может идти речь, учитывая разницу во времени между ними?Равно ли время, помноженное на любовь, любви, помноженной на время? И что же они всё-таки такое – легко сокращающиеся переменные или незыблемые константы?И волнуют ли подобные вопросы подростка, тайком от родителей отправляющегося в Путешествие?..
Прекрасным субботним утром судмедэксперт Всеволод Северный мечтал лишь о стакане хорошего виски в компании бессмертных «Мёртвых душ»… Но вместо спокойного уикенда Северный получает труп дочери олигарха в ванне особняка, новорождённого в коробке из-под обуви, причитания Риты Бензопилы, слишком красивую Алёну Дмитриевну Соловецкую и безумных детишек друга в довесок. Он всего лишь хотел почитать, а вынужден половником хлебать прямо из жизни глупость и трусость, хитрость и жадность, расчётливость и безрассудство, любовь и ненависть.