Естественная история воображаемого. Страна навозников и другие путешествия - [28]

…Кавалер Восходящего солнца и Отец народов, заключенных между Обоском и Вистулой, позволяем себе со всем смирением…

— Это у же лучше, — комментирует Царица.

…смирением заметить ее величеству Царице желтомазых негропутов, что высоко зарекомендовавший себя продукт, каковой доселе поступал к нам из ее бессмертных владений под названием пчелиного воска, несколько утратил свои водоотталкивающие свойства. Вследствие чего…

Царица встает, пукает послу в нос и, в сопровождении свиты, удаляется в свои покои.

Не откладывая в долгий ящик, Царица желтомазых негропутов поднимает войска и объявляет чунчам войну. За сорок дней пересекает под палящим зноем пустыню Оби. В одно прекрасное утро они взбираются на очередную дюну: там, пред лицом Восходящего солнца, расстилается в извивах реки Обоск ядовитая рана, непотребное пятно: Мучачен, столица чунчей.

Чунчи, как всегда, начеку — при их-то привычке к перепадам настроения царственной соседки, — ждут без дрожи в коленках. Насколько хватает глаз вокруг города — стяги на ветру, смыкаются друг с другом квадратики каре, раскинулись распознаваемые по различиям в амуниции превосходные шеренги чунчских батальонов. Весьма впечатляюще. Плевать. Не теряя ни минуты, сама не своя от нетерпения смыть кровью навлеченное горшком с разбавленным медом оскорбление, Царица желтомазых негропутов отдает приказ об атаке. Сама же остается позади дюны в окружении отборных войск, которые пошлет в рукопашную в самый последний момент.

Вскоре желтомазые негропуты, измученные переходом через пустыню Оби, ибо форсированный марш под изнуряющим зноем не проходит даром, гнутся под напором чунчских эскадронов. Разбегаются в полной панике.

Воины-чунчи, щедро одаренные от природы вязким черепом в форме присоски, очертя голову бросаются на желтомазых негропутов, словно к шапочному разбору, оттаскивают одного за другим в тыл. Почва сплошь изрыта, балки да ляды, в них пропадают остатки нападавших, схваченные цепкими руками шустрящих на подхвате по своим подземным ходам чунчских женщин. Через несколько часов поле битвы чисто как стеклышко.

Тогда верхом на королевской пуме, в окружении своих черных копейщиков, под штандартом с черепом негропута, к дюне величественно выступает король чунчей. Дабы взять в плен Царицу. И тут внезапно, как одна, вниз устремляются пятьдесят тысяч вымазанных медом с головы до ног матерей, они окружают короля чунчей, клеятся к нему, душат в своих объятиях. Король мертв. Его последнее дыхание разносится по рядам чунчей как веяние поражения, и те бросают поле битвы, стремглав улепетывают к укреплениям столицы. Тогда как победоносные матери поднимаются обратно на дюну в сопровождении королевской пумы, которая преданно лижет их чресла и ниже.

«Вот и кошка для моих мышек», — говорит Царица и возвращается в Топрабан, любезный свой город, под возгласы распалившейся черни.

Царица желтомазых негропутов возвращается после Великой войны с чунчами с победой; но слегка усталая. Ей надуло в глаза. И те пухнут. Кругом все мельчает, она уже не различает мать с двух метров.

Тогда из варварских заморских стран зовут неверных окулистов, чтобы изготовить ей очки.

Страна в бешеном темпе индустриализируется. Сооружают печи, обжигают песок, стеклянная масса ручьем течет в формы. Налаживаются литейные цеха, устанавливаются домны, с копром, чтобы чеканить оправу. Царские очки наконец готовы. Идут испытания.

Теперь Царица видит. Видит желтомазых негропутов, видит чуть не с себя ростом. Ее охватывает страх, она топчет очки, пускает всех окулистов под копер. И зрение ее серьезно ухудшается, уже не отличить мать от желтомазого негропута.

Желтомазые негропуты в прекрасном расположении духа обмозговывают перспективу царицыной слепоты. Устав брюхатить Царицу, пересекать пустыню Оби, чтобы попасться зыбучим чунчам; наконец-то у них будет время передохнуть, съездить в Мучачен туристами. Удачно пристроились и втихую отъехавшие матери.

Но тщетно Царица истово пичкает свою любовную долину, она не ощущает больше того жизненного потока, что еще недавно щекотал ее и истекал этаким родником. «Желтомазые мои негропуты, — думает она про себя, — что же сталось с вашей пикантностью?»

Пусть же введут ее любимого муравьеда.

В Мучачене дым коромыслом. Чунчи только что провозгласили республику. И принимают желтомазых негропутов как братьев.

К тому же у их Царицы, слепой, предоставленной матерям, больше не будет детей, армии, она больше не осмелится объявить войну. Они отхватили львиную долю пустыни Оби.

Ублажая гостей, чунчи открывают им свои дома, своих жен, свои питомники. Постепенно желтомазые негропуты обосновываются в Мучачене, приобретают недвижимость и обеспечивают столице чунчей удивительный экономический подъем.

И тут один из них вдруг вспоминает. Скоро лунный месяц обезьяны, который каждые двадцать лет возвещает у них на родине День Царицы. Их охватывает тоска по Родине: сначала по одному, потом маленькими компаниями, потом массово желтомазые негропуты пересекают в обратном направлении пустыню Оби под раскаленным солнцем, сорок раз по дню. Выжившие видят наконец сквозь заревое марево, как дыбятся на горизонте высокие окружные стены царского дворца, изрытые дырами, из которых вылетают тучи пчел. Топрабан, их столица, обожаемый город. Они встают на колени и целуют почву пустыни.