Эстер Уотерс - [131]

— Я считаю, что тебе остается только одно, — сказала Эстер. — Ступай к своим хозяевам, расскажи им без утайки все, как есть, может, они тебя и помилуют.

— По-твоему, она должна признаться, что заложила блюдо, чтобы поставить на лошадь?

— Ясное дело.

— Это значит еще больше науськать полицию на букмекеров.

— Ничего не поделаешь.

— Не годится, чтобы ее забрали отсюда, — сказал Уильям, — Это может нам здорово повредить… А ей-то ведь все равно, откуда ее поведут в тюрьму.

Эстер молчала.

— Я уйду. Не хочу никому причинять неприятности, — сказала Сара, поднимаясь с дивана.

В дверь просунулась голова Чарльза.

— Вас там спрашивают, сэр.

Уильям поспешил в зал. Через несколько минут он вернулся, вид у него был испуганный.

— Они уже здесь. — сказал он.

Следом за ним в гостиную вошли двое полицейских. Сара негромко вскрикнула.

— Вы Сара Тэккер? — спросил полицейский, вошедший первым.

— Я.

— Вы обвиняетесь в ограблении мистера Шелдона, проживающего на Кэмберленд-плейс, тридцать четыре.

— И вы так вот поведете меня по улицам?

— Можете ехать на извозчике, если согласны заплатить, — отвечал полицейский.

— Я поеду с тобой, милочка, — сказала Эстер, но Уильям дернул ее за рукав.

— Зачем ты поедешь? Какой от этого прок?

XLI

Магистрат, как и следовало ожидать, направил дело в суд, и тридцать фунтов, которые Уильям пообещал Эстер, пошли на гонорар адвокату. Поначалу появилась кое-какая надежда, что доказать виновность Сары не представится возможным, но в ходе дела возникли новые улики ее причастности к исчезновению блюда, и в конце концов защита пришла к решению, что обвиняемой лучше не упорствовать и признать себя виновной. С этой минуты все усилия адвоката были направлены на то, чтобы добиться не слишком сурового приговора. Защита вызвала в суд Эстер и Уильяма, которые должны были засвидетельствовать безупречное поведение обвиняемой; защита долго распространялась о дурном влиянии, оказанном на подсудимую, и настойчиво упирала на то, что украсть блюдо, в сущности, никак не входило в ее намерения. Соблазненная посулами, она позволила уговорить себя заложить блюдо лишь для того, чтобы сделать ставку на лошадь, которая, как ее заверили, не могла не взять приза. Если бы лошадь действительно выиграла скачку, блюдо было бы выкуплено и водворено на положенное ему место в доме его обладателя, а подсудимая получила бы возможность выйти замуж. Впрочем, вполне вероятно, что этот брак, к которому так стремилась подсудимая, обернулся бы для нее еще большей бедой, чем имеющая место судебная процедура. У защиты не хватает слов, чтобы заклеймить безнравственное поведение человека, заставившего несчастную девушку рискнуть своей свободой ради его низких целей, а затем трусливо покинувшего ее в бедственный час. Защита призывала принять во внимание доверчивую натуру подсудимой, которая не только согласилась отдать в заклад блюдо своих хозяев, поддавшись подстрекательству подлого соблазнителя, но была к тому же настолько легковерна, что оставила ему на сохранение квитанцию. Так рассказывает об этом сама подсудимая, и защита утверждает, что это звучит вполне правдоподобно. Это очень печальная, но вместе с тем и очень трогательная история — история наивной, доверчивой и бесхитростной души, и защита надеется, что, приняв во внимание безупречную характеристику, которую дают подсудимой свидетели. Его Милость найдет для нее смягчающие вину обстоятельства.

Его Милость, любовные интрижки которого затянулись более чем на полвека, а азартная игра на скачках постоянно привлекала к себе внимание молвы, поджал старческие губы и уставил мертвенный взгляд остекленелых глаз на подсудимую. К его крайнему сожалению, заявил он, характер подсудимой представляется ему в несколько ином свете, нежели его ученому коллеге. Полиция приложила немало усилий к тому, чтобы установить личность некоего Ивенса, который, по словам подсудимой, является главным виновником содеянного преступления. Однако все усилия полиции оказались тщетными. Тем не менее полиции удалось напасть на след некоего Ивенса, который, вне всякого сомнения, действительно существует и едва ли может считаться завсегдатаем великосветских салонов. По залу прокатился небольшой смешок; ученый коллега с довольным видом оправил свою мантию и слегка наклонился вперед, дабы не пропустить ни слова. Можно было ожидать, что Его Милость блеснет юмором, а подсудимая отделается легким приговором. Однако угрюмая усмешка внезапно приобрела зловещий оттенок, и стало ясно, что Его Милость решил нагнать страху на всех нарушителей закона. Его Милость привлек внимание к тому обстоятельству, что, как было установлено на предварительном следствии, подсудимая в течение довольно долгого времени состояла в сожительстве с упомянутым Ивенсом, и в этот период им было совершено несколько краж; правда, прямых доказательств того, что подсудимая была замешана в этих кражах, нет. Подсудимая оставила Ивенса и устроилась на работу к своим теперешним хозяевам. Когда рекомендации, полученные ею от прежних хозяев, подверглись рассмотрению, подсудимая, утаив свое сожительство с упомянутым Ивенсом, заявила, что находилась в услужении в семье Лэтча, владельца пивной, дававшего здесь показания в ее пользу. Полиции стало также известно, что Ивенс был частым посетителем пивного заведения «Королевская голова», принадлежащего Лэтчам, и представляется вполне вероятным, что именно там подсудимая и свела знакомство с Ивенсом. Подсудимая, нанимаясь на работу, сослалась на Лэтчей, подтвердивших ее ложные показания, что она якобы прожила у них год, в то время как в действительности она состояла в это время в незаконном сожительстве с известным вором. Тут Его Милость разразился весьма суровой филиппикой против тех, кто, попустительствуя далеко не безупречным в моральном отношении лицам, помогает им устраиваться в услужение путем обмана, — явление, ставшее довольно обыденным и таящее в себе большую опасность для общества, опасность, от которой обществу следует всемерно себя оградить.