Есть контакт! - [2]

В голосе Петровича послышалось неподдельное восхищение.

— Видать, из интеллигентов. Но я тоже не в капусте найденный, на том же языке ему отвечаю: вот и у нас с коллегой аналогичный случай. Короче, налили мы ему полтинничек. Не пропадать же человеку. Сами час назад в такими же были. А он чуть отхлебнул и кочевряжиться начал. Не, говорит, мне много надо. Я подшутить хотел, спросил: канистру что ли? А он задумался так, да и согласился: не меньше. Я его аж зауважал — мелкий, но наглый! Вот что, братан, говорю, есть тут один человек, который горю твоему помочь сможет. Только он — не то что мы, за просто так не наливает. Ты ему железяку какую-нить принеси, а он тебе за неё спиртяшки нацедит. Правильно я говорю?

— Да правильно, правильно, — отмахнулся Антон.

К долгим и путаным рассказам Петровича он уже успел привыкнуть. А расплачивался с кладоискателями он и в самом деле обычно спиртом. И ему выгодно, и старателям удобно. Ненужно потом на станцию в магазин тащиться.

— Дальше-то что?

— Сам увидишь, что дальше, — ничуть не обиделся сторож. — Ушёл он в лес, а через полчаса воротился. И с собой вон ту хреновину притащил.

И он показал на лежавший чуть в стороне круглый предмет, больше всего похожий на крышку канализационного люка. Только не ржавую, а сверкающую металлическим, чуть ли не зеркальным блеском.

— Тяжеленная, падла! Как он её допёр? Дальше я с ним вдвоём её нёс, и то чуть пупок не надорвал. Глянь, сгодится?

Надежду, с которой Петрович смотрел на Антона, объяснить не трудно. Ясное дело, что он не по доброте душевной помогал незнакомцу эту крышку нести. Но и обнадёживать его раньше времени не стоит.

Антон присел на корточки над странным трофеем. Сразу и не скажешь, из чего он сделан. Не чугун, и не простая железка, это точно. Но и не оцинковка. Уж, на это добро он насмотрелся и привык уже считать себя знатоком металлов. Но тут никак не мог определиться. Скорее всего, наржавейка, но тоже не факт. Провёл на всякий случай по диску магнитом — не прилипает. Деранул напильником — не берёт. Ударил им же по краю крышки — не звучит. Вообще никак не звучит! Чёрт знает, что это такое?

— А я у него спрашиваю: ты откуда такой взялся? — продолжал зудеть над ухом Петрович. — А он отвечает: из леса. А я ему: ты что, живёшь там, или работаешь? А он кивает: ага, мол, работаю. А кем, спрашиваю. Он в ответ глазами заморгал — не понимает. Ну, объясняю, должность-то у тебя какая? И тут чудила этот такое выдал! Если бы я не на стакане был, ни в жисть бы не запомнил: оператор антигравитационного модуля. А у нас в лесу, вот чтоб мне кроме воды ничего в жизни не пить, отродясь никаких модулей не встречалось. Разве что военные чего понастроили. Так ведь тоже никто про такое не слышал. Да и не похож он на военного-то, дохлый больно.

Петровича не слишком заботило, слушает его Антон или нет. Главное — как-то сгладить томительные минуты ожидания приговора.

— Мне, говорит, у вас дышится трудно, воздух здесь не такой. Оно, конечно, если к городскому дыму сызмальства привык, то в нашем лесу и вправду может дыхание перебить. У нас не воздух, а настой сосновый. Душа радуется.

У Антона душа не радовалась. Даже наоборот. Он думал, как поступить с непонятным куском метала. По-хорошему, так не стоило и связываться. Но у него за две недели едва пятьдесят килограмм набрано. Паша будет рвать и метать. А если ещё и кассу пересчитает — вообще труба! А тут такая тяжеленная штуковина. Может, всё-таки удастся выдать её за нержавейку?

— Давай-ка, Петрович, грузи её на весы! — наконец решился он и стал открывать контейнер.

Вдвоём они едва подняли крышку на платформу весов. А дальше уже Антон действовал по давно отработанной схеме: два пишем, пять на ум пошло. Сразу же скинул с веса хреновины двадцать килограмм. Потом подумал, и вычел ещё пять. Надо же недостачу в кассе отбивать.

— Так, семьдесят восемь кило, — уверенно заявил он, поскольку заранее отогнал Петровича в сторону от шкалы весов. — Ну, будем считать — семьдесят пять. По восемь рублей…

(На самом деле, нержавейка стоила десять рублей за килограмм, но кто станет с ним спорить? Он может эту дуру и вовсе не принимать. Не знаю, что это такое — и весь разговор. И кати её тогда обратно в лес.)

— Итого — пятьсот сорок рублей, — ловко подытожил Антон. — Спирт будем считать по восемьдесят рублей за литр.

(И опять же на самом деле Антон покупал его со скидкой, по семьдесят, но это к делу не относится.)

— Значит, — продолжал он калькуляцию, — с меня — шесть литров.

И Антон достал из контейнера две трёхлитровые банки со спиртом. Он всегда держал здесь небольшой запас — пол-литровки, литровые банки и на всякий случай пару трёхлитровых. Вот и пригодились. А на ночь он все сокровища перевозил в сарай к Пашиной мамаше. Не стоит издеваться над порядочностью Петровича и заставлять его охранять огненную воду от своих же собутыльников. Сдадут нервы у мужика, и где потом другого сторожа найдёшь? А на Пашину фазенду хроники не сунутся — там пёс здоровенный.

Была ещё мизерная вероятность, что интеллигент проверит подсчёты Антона. Но тот находился в полной прострации. А Петрович и так был доволен сделкой. Не зря пыхтел, волоча эту херомантию. Сторож ловко ухватил правой рукой одну из банок, а левой махнул приятелю: