Эссе о Гите – II - [12]

Но тогда встает вопрос: как стало возможным, что наш бесконечный и бессмертный дух, даже вовлеченный в Природу, оказался ограниченным низшей активностью Пракрити и попал в это рабство, и почему он, подобно верховному духу, частицей которого он является, не может, наслаждаясь самоограничениями своей активной эволюции в Природе, одновременно ощущать свою безграничную свободу? Причина, говорит Гита, в нашей привязанности к гунам и к результатам их деятельности. Саттва, говорит она, привязывает к счастью, раджас – к действию, тамас скрывает знание и привязывает к небрежности, являющейся следствием заблуждения и бездействия. Или в другом месте мы читаем: «Саттва ограничивает, привязывая к счастью и знанию, раджас ограничивает воплощенный дух привязанностью к работе, тамас ограничивает небрежностью, ленью и сном». Иными словами, душа из-за привязанности к наслаждениям, которые дают гуны, и результатам их деятельности сосредоточивает свое сознание на низшей и внешней активности ума, жизни и тела в Природе, ограничивает себя пределами этих форм, забывает о своем более великом сознании, пребывающем в духе, позади всей этой активности, и перестает осознавать безграничную мощь и силу несущего освобождение Пуруши. Для того чтобы обрести свободу и совершенство, мы, очевидно, должны отстраниться от этой внешней активности, от гун, и, поднявшись над ними, вернуться к силе этого свободного духовного сознания, царящего над Природой.

Но не предполагает ли это отказ от всех действий, поскольку вся естественная активность осуществляется гунами, а точнее, Природой через формы проявления ее энергий. Душа не может действовать самостоятельно, она способна действовать только через Природу и формы проявления ее энергий. Но Гита, хотя и требует освобождения от власти трех гун, все же настаивает на необходимости действия. И здесь нужно вспомнить о важности отказа от плодов действий, на чем также настаивает Гита; ведь именно желание результатов служит главной причиной того рабства, в котором находится душа, и, отказываясь от них, душа может стать свободной даже тогда, когда совершает действие. Результатом тамасических действий является невежество, раджасические деяния приводят к страданию, порождаемому ответной реакцией окружающего мира, разочарованием, неудовлетворенностью или обусловленному преходящим характером вещей. Эти реакции всегда сопровождают раджасическую деятельность, и привязанность к ее плодам ни к чему хорошему привести не может. Но правильно выполненные действия приносят чистые и саттвичные плоды, их внутренним результатом становятся счастье и знание. Впрочем, необходимо отказаться от привязанности даже к этим позитивным результатам, во-первых, потому что они являются ограниченными и ограничивающими формами, не позволяющими выйти за пределы ума, а во-вторых, потому что есть постоянный риск утратить их, поскольку саттва неразрывно связана и все время осаждается тамасом и раджасом, которые в любой момент могут возобладать над ней. Но даже если человек свободен от любой привязанности к плодам своих трудов, он может быть привязан к самой работе либо из-за приносимого ею удовольствия – это основа раджасической привязанности, либо вследствие безвольной покорности силам Природы – это основа тамасической привязанности, либо в результате приверженности делу, совершаемому во имя всеобщего блага и справедливости, – что является основой саттвической привязанности, которая сильно выражена в праведнике или человеке знания. И выход здесь, очевидно, заключается в другом предписании Гиты: отказаться от привязанности к самому действию, препоручив его Владыке трудов, и стать лишь уравновешенным и лишенным желаний инструментом его воли. Чтобы подняться над низшей природой, нужно увидеть, что и причиной, и исполнителями наших действий являются гуны Природы, познать то высшее состояние сознания, которое превосходит гуны, и быть обращенным к нему. Только так мы можем достичь состояния бытия и природы Божественного, mad-bhāva, благодаря которым освобожденная душа, свободная от подчиненности закону смерти и рождения, а также от всего, что их сопровождает: болезни, старости и страдания, – в конце концов наслаждается бессмертием и всем тем, что вечно.

Но по каким признакам, спрашивает Арджуна, можно узнать такого человека, как он действует и как он может, даже действуя, находиться над тремя гунами? Главным признаком, говорит Кришна, является уравновешенность, о которой я не устаю повторять; внутренне такой человек одинаково относится к счастью и несчастью, считает равноценными золото и камень, приятное и неприятное, хвалу и поругание, честь и бесчестие, доброжелательство друзей и ненависть врагов. Он мудрец, неизменно погруженный в глубокий и нерушимый внутренний покой и умиротворенность. Он не предпринимает никаких действий, предоставляя гунам Природы выполнять всю работу. Саттва, раджас или тамас могут возрасти или уменьшиться в его внешней ментальной или физической активности и придать озаренность или импульсивность его действиям или привести к бездействию и омрачить его ментальное и нервное существа. Но он не радуется приходу или уходу этих состояний и не испытывает отвращения или неприятия, когда они овладевают его природой или оставляют ее. Он обосновался в свете сознания, принадлежащего другому принципу, нежели природа гун, и это более высокое сознание, пребывающее над этими силами и остающееся незатронутым их движениями, уже никогда не покидает его – он словно поднялся выше облаков, в те слои атмосферы, где постоянно светит солнце. И с этой высоты он видит, что все действия осуществляются гунами и что их неистовство или пассивность являются движениями Пракрити и не принадлежат ему; его «я» в неподвижности пребывает наверху, а его дух не участвует в бесконечных метаморфозах преходящих вещей. Это и есть безличное состояние Брахмана; ибо этот более высокий принцип, это более великое, пребывающее за пределами гун, безграничное сознание,