Эссе Гомункула (Один среди людей), или Тело власти II - [9]

И в присядку играющие, и в размерах мал мало себя ограничивающие давно поняли, что грабить и воровать грешно, но коли не опасно, то себе, своим деткам и родственникам накапать капиталу можно, а потому разрушение государства, разграбление его богатств – это только всё прибавляет к их столу, а коли убавляет у народа, то неважно, потому, чем больше возьмёшь, тем с тебя меньше и взыщется. Бюрократы бюрократами, а чиновники за возрождение законов беззакония в государстве, одной фразой, – тот же Содом и Гоморра в отношениях между людьми во всём и везде. Законоучители чувствовали свою безнаказанность. А люди что? А люди в состоянии полудрёмы – и все проблемы как свежий пушистый снег. Олигархи пусть остаются олигархами и таскают клиньями капиталы по всему белу свету, только бы не оставлять их в родимой сторонушке, а цвет самодумающих людей, которых в этой стране именуют «интеллигенцией» ползают попой кверху да собирают крошки с барского стола. А кто виноват в России. «Если в кране нет воды, – виноваты все жиды». Это как у Гитлера, всё начинается с евреев. Если немцы выгнали с работы его, немца, то они поддались пропаганде евреев. 

В одной газете Адольф Гитлер прочитал, что евреи могут быть опасны для Германии: они пишут пропитанные ненавистью книги и сценарии, обманывают немцев при денежных расчетах, настраивают немцев друг против друга. Почему? Потому что сами они покинули свою родину и нигде не обрели дома. Потому они и хотят везде развалить порядок, чтобы господствовать над другими народами. Сначала Гитлер этому не верил, но мало-помалу он стал склоняться к мысли, что люди, относящиеся к евреям с подозрительностью, совершенно правы. Статьи в газеты, занимающиеся травлей кого-либо, как правило, сочиняли люди с еврейскими фамилиями; они же были авторами полных вражды и ненависти книг о «классовой борьбе»; и распространяли такие книги евреи-торговцы. Но больше всего его задело то, что евреи были вождями социал-демократов. И выходит, в том, что его товарищи по работе на стройке не хотели любить свою родину, в том, что они не могут больше видеть в окружающем мире ничего чудесного и доброго, виноваты евреи, думал он. Они пишут газетные статьи и книги, натравливающие немцев друг на друга, организовывают собрания, на которых агитируют рабочих против хозяев. В конечном счете, именно они виновны в том, что каменщики-партийцы выгнали Адольфа с работы за то, что он не захотел поверить социал-демокра-тическому вранью! Немцы выгнали немца, а спровоци-ровали их на это еврейские пропагандисты.

И хотя песня эта стара как мир, но в этой русской стороне всегда так было и не иначе: рука руку моет. И сам Гитлер как человек с примесью еврейской крови начал нещадно лупить евреев, хотя думается, и не знал, что впервые пророк евреев Теодор Герцель в своих писаниях изрёк: самые большие антисемиты, это самые богатые евреи. Олигархи, они и есть олигархи и в Греции, и в Риме, и в Европе, и в Азии, – везде и всегда и на все времена. И в этой, российской ипостаси тоже. Заплечных дел мастера, верные пособники олигархов любят свои плакаты не только на стенах, но и в мозговых извилинах держат: : «Кончил дело – вымой тело», «Ловись, девка, большая, ловись девка маленькая», «Счастливые трусов не надевают», «Долг нагишом платят» и сыто отрыгивают: «Признавайся в убийстве, а не то посадим еще дочь и зятя». Одним словом, «каждый умирает в одиночку». 

На вершинах айсберга да, ещё такого как Россия, возможно всё! Чем больше партий, тем сплочённее однопартийность, стянутая в единый кулак из беспризорников мыслей. Им всё равно. Поэтому они едины. А остальные? Пригодятся. Чем больше разномастных говорунов в сарае, тем бесподобнее впечатление от демократии, так что дохнуть негде, шагу шагнуть негде, яблоку упасть негде и деваться всем некуда, а поскольку у всех язык неплохо подвешен, то, чтобы не говорили все, они все одним лыком шиты, а потому уму даже очень постижимо нести ахинею да ещё, так, чтобы стыда в глазах не было, поскольку его и так нет, а потому и греха нет. Безгрешны все в сарае.

СЕКТОР КРУГА IX

А стыда в глазах и не бывало. Как будто итак всё ясно.Армия не с ними, – «Власть валяляется на дороге», народ – то и подавно от бышего своего любимца, что водки – то вдосталь всем наоттдавал и куревом обеспечил, а в кармане шаром покати, народ и не сним и не с его прихлебателями, а на Абрамовичах, где сядешь, там и слезешь, – непродуктовое дело. Ясное дело, выпивохи, уродные, суицидные и долгоболящие никому и никогда еще не были нужны, коли висят на ниточке. Парнишка итак любил стервозить бомбами и пулями и свои города, и своих обстреливать, – это ему раз плюнуть. Он за всё больше всего боится за себя да за свою семью. Известное дело не хочется быть убиеннным как прошлый император,да ещё в серной кислоте побывать. Нехорошее это дело. Недоброе. Если по добру поздорову начальник будет уходить, то по крайней мере, его семейство можно без сундуков выпустить на нескромную жизнь к западникам, если удасться баловней шаймиево – рахимовской вооруженной братии утихомирить. От Горбатого моста до белого Дома можно всё было утыкать людьми со всяким оружием. Но такое кровопролитие вредно для власти самого народа. Он давно устал. И насобачился на всё пюливать . Только, однако, в этих обстоятельствах нестестнений могло произойти.А вся история и предыстория власти народной аж за 70– лет, всё же кое – чему научила, если не думающих люднй, но ещё держащихся на своих даже глиняных ногах думать, что новый начальник, по теперешним временам, хотя и ногтя не стоит, но на босу ногу его пускать не надо. Слишком тяжёл. Да и не все возрадуются от того. А нож в сердце и спину или с ножом к горлу, – это теперь не варфоломеевской ночи времена, а потому есть только один цивильный исход из под самого носа отвести эту семейно – зарвавшуюся бредядтину так, чтобы и комар носа не подточил. А что для того следует? А следует во всяком случае одно, чтобы воздух покоился покойным покоем, а поскольку воду в решете носить, – все равно, что впустую огород городить, то и решено было носить и носить это уже давно дурнопахнущее яйцо с семейными курицами и петухами и лялькаться с ними, и нежиться до тех пор, пока под новый год не ляжет на людей добропорядочное настроение, так что они, вдруг, нивесть откула, но, вестимо с голубого экрана телевизора,поймут, что «любовь – надоедала» сам решает ретироваться на убывание от места, черт с ним, в выделенных ему хоромах, всё равно от России не убудет, а ещё много чего и кому останется.