Если верить в волшебство - [9]

— В такую рань? Но мы же сейчас не в походе и не на поле боя!

— Истинно, но нам предстоит много дел.

Алард вздохнул и, как тряпичная кукла, повалился назад, на циновку. Потом, видимо, для того, чтобы поскорее прийти в чувство, с силой треснул себя кулаком по лбу.

— Прошлым вечером вы, мой господин, искупались в горячей душистой воде, отлично поужинали, а потом возлегли почивать на самое мягкое ложе во всем христианском мире, устланное самым тонким бельем. Так какая же нужда заставила вас, сэр рыцарь, подняться в столь ранний час, да еще в столь ужасном расположении духа?

— Я дурно спал, — прервал его тираду Бенедик и наклонился, чтобы натянуть высокие сапоги.

Конечно, он кривил душой. Ставшая привычной тяжелая и беспокойная дрема, когда любую секунду он был готов вскочить на ноги, впервые уступила место глубокому сну, во время которого, как он помнил и сейчас, его окутывали тепло и блаженство. Но в этом он не мог признаться даже себе, не то что своему оруженосцу.

Алард широко ухмыльнулся.

— Это вы-то дурно спали? Да вы спали как мертвый! Подоткнули под себя одеяло, устроились, как в уютном гнездышке, и ни разу за ночь даже не шевельнулись. — Он со смаком зевнул. — Вот я и спрашиваю: почему вы злитесь с самого утра?

— Кажется, я не обязан давать тебе отчет, однако считай, что у меня просто скверный характер, — отозвался Бенедик. Он уже был полностью одет. — А если не хочешь пасть его жертвой, немедленно поднимайся.

Многозначительно расправив могучие плечи, Бенедик перешагнул через Аларда и открыл дверь. Однако, ожидая услышать очередную реплику оруженосца, чуть помедлил на пороге, но юноша лишь молча устремил на него странный испытующий взгляд. Почувствовав необъяснимое раздражение, Бенедик повернулся к нему спиной, вышел в коридор и с силой захлопнул за собой дверь.

Спустившись в главный зал, Бенедик еще больше нахмурился. Слуги, по-видимому, еще только начали просыпаться, и теперь ему самому придется отыскать хлеб и эль. Он давно уже привык обходиться собственными силами, однако здесь, в Лонгстоуне, предпочел бы расслабиться — едва ли не впервые в жизни.

Раздраженно сдвинув брови, он зычным голосом позвал своего управляющего, однако тот не откликнулся.

Бенедик налил себе эля в высокую чашу и уселся за высокий стол, исподлобья наблюдая, как сонное царство, кое представлял из себя зал, постепенно начинаем оживать.

И вновь его поразило то, что ныне здесь пахло приятнее, чем всегда, — несомненно, от сосновых веток, еловых лап и еще каких-то цветов, которые свисали отовсюду: с арочных проходов, балок, с высоких окон. Убранство, конечно, непривычное, однако надо признать, терпкий запах растений действовал на нервы успокаивающе.

Откинувшись на спинку кресла, Бенедик вспомнил, как комфортно он чувствовал себя в нем вчера. Отличное кресло, тяжелое, с удобным подголовником. Стояло ли оно здесь перед его отъездом из замка? Видимо, да, просто он пробыл в Лонгстоуне так недолго, что вполне мог забыть кое-что из обстановки.

Взгляд рыцаря упал на кресло поменьше, в котором накануне вечером сидела за ужином Ноэль, и он снова ощутил, как в нем поднимается глухое раздражение. Когда вчера его позвали трапезничать, девица расположилась в этом кресле с таким видом, будто сидела в нем всегда! А потом еще посмела явиться ему во сне — о чем доблестный рыцарь предпочел бы забыть навсегда…

— Сэр Вильер? — прервал его размышления управляющий замком. — Вы звали меня?

Бенедик с неодобрением отметил, что у старика заспанный вид, глаза красные, а волосы всклокочены, словно он поднялся с постели в великой спешке.

— Да, звал, — холодно произнес Бенедик. — Я желаю получить ключи от подсобных помещений. И к тому же намерен просмотреть бухгалтерские книги со счетами.

— Но ведь сегодня же Сочельник, канун Рождества, сэр, — запротестовал Хардвин.

Бенедик смерил его жестким взглядом. Какова наглость! Он осмеливается ослушаться приказа своего господина! Совсем они тут распустились.

— Сегодня не только Сочельник, сегодня первый день за долгие годы, когда я могу заняться делами своего замка. Посему принеси мне счета, если ты, конечно, не возражаешь. — Последние слова он проговорил подчеркнуто язвительным тоном.

— Да, сэр, — быстро сказал управляющий, однако дряблые щеки его слегка порозовели. — Я немедленно пошлю за ними.

Бенедик вздернул бровь.

— Что такое? Пошлешь? Разве не ты ими владеешь?

Хардвин неловко кашлянул в кулак и сказал:

— Теперь бухгалтерскими книгами и ключами владеет Ноэль, сэр Вильер.

Ноэль.

Не «ваша подопечная», не «госпожа Эмери». Просто Ноэль. Дьявольщина! Эта проклятая девчонка не только непрошено вторглась в его жизнь, но и оккупировала его замок, присвоив себе даже счета и ключи! Даже в сны влезла. Просто ведьма какая-то.

Бенедик нахмурился.

— В таком случае отыщи их, — процедил он сквозь сжатые зубы. — И поторопись, я не люблю ждать.

— Да, сэр!

Хардвин с поклоном удалился, а Бенедик остался сидеть в своем кресле, чувствуя, как гнев клокочет у него в груди. Если счета окажутся не в порядке — не в идеальном порядке! — если он обнаружит хоть одну ошибку… ну, он ей покажет! Просто отошлет девчонку домой, и весь разговор! Наплевать ему на данное обещание. А перед тем, как распрощаться с ней, потребует ответа, почему она самовольно взяла на себя обязанности по хозяйству.