Если верить Хэрриоту… - [90]

То ли все-таки палач из меня никакой, то ли топор оказался тупым, но с первого раза ничего не получилось. Утка только закрякала от боли в ушибленной шее, и я готова была уже бросить ее и оставить все как есть, но что-то меня удержало. Может, горячее желание доказать, что и я на что-то гожусь, может, проснулось второе «я» — холодное и безжалостное. Я оставила утку лежать и быстро, чтобы она не успела свалиться, подняла топор двумя руками…

Мне все-таки пришлось ударить и в третий раз, потому что топор действительно оказался тупым. Но наконец голова упала в траву, и я выпрямилась, опуская руки.

И первыми, кого я увидела, когда разогнулась, были наши соседи, которые с широко разинутыми ртами зачарованно наблюдали за мной. Их можно было понять — городская девчонка, месяц как приехавшая, совершает поступок, на который не всякий деревенский житель способен. Они что-то хотели мне сказать, но я повернулась и ушла в дом, даже не убрав утку.

Киллер из меня все-таки аховый, потому что до самой вечерней дойки я просидела дома, молча переживая случившееся, и вылетела из дома чуть ли не на полчаса раньше времени.

Вечером тетя встретила меня, глядя с каким-то странным интересом. Я же за несколько часов, проведенных на природе, успела вполне отдохнуть душой и телом и вновь была готова радоваться жизни.

— Скажи, Галя, как ты это смогла? — наконец не выдержала тетя. — Мне соседи сказали, что это ты зарубила утку.

К тому времени я уже оправилась настолько, что ответила с максимально возможной небрежностью:

— Да ну, какие пустяки! Топор вот только тупой был — мне пришлось бить два раза…

— Два? — изумилась тетя. — Я бы не смогла!

Потом она рассказывала об этом дяде, вернувшемуся с известием о том, что насчет сена он договорился и завтра можно будет забрать, соседям, которые не видели моего подвига, подругам на работе. Она удивлялась моему самообладанию, а что до меня, то я до сих пор не знаю, гордилась ли я совершенным поступком. Во всяком случае, когда на следующий день утку сварили для боровов, я не смогла заставить себя переложить еду из чана в ведро.

О сене дядя хлопотал не просто так — для полного счастья ему не хватало в хозяйстве только коровы, и он собирался завести ее в ближайшие дни.

До того молоко мы брали у соседей — в Ермиши аж три частных стада, не считая совхозного. Корова была у тети Маши, вообще у многих на нашей улице, и недостатка в молоке мы не испытывали. Но одно дело покупать его у кого-то, а совсем другое — иметь собственное. И вот долгожданный день настал.

Вернувшись однажды с работы, я увидела, что закуток, где раньше сидела наседка с цыплятами и который пустовал уже третий день, вычищен, сетка вокруг него поправлена, а у передней стенки стоят два небольших коренастых угольно-черных теленка с пятнами на мордочках и боках. У обоих уже пробивались рожки. Дядя находился тут же, наблюдая, как малыши жуют сено. Когда я подошла, он выпрямился.

— Ну, зоотехник, — произнес он с ехидцей, — скажи-ка мне, хорошую я телку приобрел? Молочную, как считаешь?

При этом он указывал на стоявшего ближе ко мне теленка, поменьше ростом, более легкого сложения, потемнее — по крайнее мере, пятна на голове были гораздо мельче, а рожки короче.

В глазах дяди читался вопрос: такой ли ты хороший зоотехник, как кажется? Достойна ли вообще зваться так?

Когда-то, совсем недавно, одну из лекций по разведению целиком посвятили определению продуктивности скота. Здесь в ход шло все — от формы носа и количества серы в ушах до длины кисточки на хвосте. Определяли по вымени, по объему тела, по линии спины, даже по ширине крестца… Способов было столько, сколько статей у коровы. Я отлично помнила, что их должно быть очень много, но, как назло, все они вылетели у меня из головы. Смутно что-то помнилось о пропорциях телосложения, но в данном случае это не годилось — к ермишинским приземистым коровкам слово «пропорция» не имеет отношения. У них в генотипе словно запечатлелась предрасположенность к рахиту в раннем возрасте.

Оставался единственный признак, который я не забыла. Перевесившись через загородку, я поймала хвост телочки, нащупала сквозь волосы кисточки окончание костяка и попыталась дотянуться им до пяточной кости задней ноги. Чем длиннее хвост, тем лучше развит костяк. А на костяк крепятся мышцы. Кроме того, это означает хорошее развитие позвоночника — грудного и брюшного отделов. А где брюшной отдел, там и органы пищеварения, у коровы-то молоко на языке — будет хорошо питаться, будет давать хороший удой. Ну и, самое главное, на пастбище именно длинным хвостом удобнее отгонять мух, не отвлекаясь от еды.

Кончик хвоста легко достал до ахиллесова сухожилия. Я выпрямилась и сообщила следившему за мной с неподдельным интересом дяде:

— Молочная будет корова.

— Молодец! — тут же похвалил он меня. — Зоотехник мне тоже так сказала.

Итак, я прошла проверку своих знаний. Что ж, это приятно, когда тебя оценивают по достоинству!

4

Одни обитатели нашего двора появлялись, другие исчезали, но были и те, кто находился там постоянно, что бы ни случилось. Это собаки и кошки.

Когда Булька была еще молода и возле нее крутились Тошка, Каштанка и непутевый Тузик, тоже отчаянный кошкодав, коты за семь верст обходили наш двор. Единственный, кто игнорировал опасность, был Рыжик, кот Кузиных. Но ему не грозило попасть на обед четырем собакам в первую очередь потому, что большую часть времени он проводил в доме, выходя на несколько минут — и то только для того, чтобы перебраться от Кузиных к нам. Естественно, что псов он игнорировал, как и свои прямые кошачьи обязанности. Рыжика никто ни разу не видел с мышью, а тем более с крысой в зубах, зато маленькие птички становились его легкой добычей. Когда и как он ухитрялся их ловить при своей патологической лени и тяге к покою и сну, оставалось загадкой. Но чуть ли не еженедельно на пол в кухне падал очередной охотничий трофей. Свою добычу Рыжик приносил исключительно нам, потому как настоящие хозяева не одобряли его бандитские наклонности и предпочитали кота не кормить в надежде, что хоть это заставит его начать ловить мышей. Однако Рыжик оказался умнее, чем думал его хозяин, — он столовался исключительно у нас, а недостаток питания восполнял маленькими птичками. В конце концов Кузиным это надоело, и Рыжик пропал.