Если ты останешься - [6]

сжимаю их крепче. Я еще не совсем готов проснуться.

Чтоб тебя, мир. Ты можешь подождать?

Упрямо отказываясь открыть глаза, я тянусь за флаконом, который должен быть

рядом со мной на тумбочке, вместе с пачкой сигарет, зажигалкой и бритвой.

Мои пальцы неловко нащупывают, что кровать стоит не там, где она должна быть.

Бормоча себе под нос, я решаю, что если моя гребаная домработница продолжит

перемещать это дерьмо, то я уволю ее.

Но, когда мое сознание возвращается по крупицам, я понимаю, что я не там, где

должен быть.

Кровать подо мной твердая и маленькая, и на мне эти пластиковые извилины,

которые чувствуются, когда я двигаюсь.

Что за фигня?

Я открываю глаза и понимаю, что я, кажется, в больничной палате. Игла IV,

приклеена к моей руке, я одет в тонкую больничную одежду, а одеяло огибает мои ноги.

Что.

За.

Фигня.

Я смотрю вокруг и быстро понимаю, что я один. Стены голые и белые, на доске

нацарапано «Ваша медсестра на сегодня – Сьюзен», а рядом висят тикающие часы.

Тик, тик, тик.

Этот шум раздражает. Эти черные стрелки говорят мне, что сейчас 3:07.

Как долго я здесь? Я вижу пластиковый мешок. На нем черным маркером написано

мое имя.

Мешок лежит на соседнем стуле, а мои сапоги стоят на полу под ним.

Вот и все.

Я один. В больничной палате и я не помню, как попал сюда.

Это дезориентирует.

Я сосредотачиваюсь, пытаясь сохранять спокойствие; пытаюсь вспомнить

последнее место, где был.

Возникает вихрь туманных воспоминаний: сокрушительный звук, лунная ночь.

Песок. Звезды.

11

http://vk.com/world_of_different_books

Пляж. Я был на пляже с этой шлюхой, с Джилл. Она всегда готова сделать все, за

несколько порций кокса. И так как я был в настроении для минета, то позвонил ей. Но все

равно, я не помню многое другое.

У меня есть несколько туманных воспоминаний о том, как Джилл уходила. Вроде

бы, она кричала.

И все.

И теперь я здесь.

Блиииииииин.

Я застонал. Как только я это сделал, медсестра зашла через дверь в выцветшем

голубом халате, с усталым выражением и стетоскопом, обернутым вокруг ее шеи. Она,

должно быть, Сьюзен. И глаза Сьюзен загорелись на мгновение, когда она увидела, что я в

сознании.

— Мистер Тейт, — сказала она с интересом. — Вы проснулись.

— Да, вы гений, — я устало вздыхаю, ложась на подушки. Мне должно быть

стыдно лежать с голым членом рядом с ней, но мне все равно. Я чувствую себя усталым и

больным. Я вытащил свою IV иглу из руки. Липкая лента тянет за волоски на моей руке.

— Можете ли вы убрать эту вещь? Она щиплет.

Усталые глаза Сьюзен выглядят веселыми, она понимает, что выводит меня из

себя.

— Вы находите здесь что-то смешное? — огрызаюсь я.

Она качает головой, закатив глаза.

— Не-а. Нет ничего смешного в том, что двадцатичетырехлетний ребенок

испытывает свой организм. Я нахожу интересным то, что вы жалуетесь на иглу

капельницы, которая кормит вас, но вас не заботит, что щипало ваш нос, когда у вас была

передозировка.

Я посмотрел на нее так резко, как смог, хотя это трудно сделать, когда на тебе

надето прозрачное больничное платье, завязанное на спине.

— Я не испытываю свое тело, — прорычал я. — Черт. Если бы я хотел убить себя,

я бы сделал это давным-давно. Только слабаки убивают себя. А я не гребаный слабак. Кто

ты такая, чтобы судить меня? Ты не знаешь меня.

Я сейчас зол, из-за ее осуждающего лица и ее заблуждений. Какая-то сука в

изношенном хлопковом халате, работающая за пятнадцать баксов в час, серьезно думает,

что может сказать мне, что к чему?

— Пожалуйста, не кричите на меня, мистер Тейт, — вежливо говорит озлобленная

медсестра, тыча по кнопкам на моей IV машине. — Я здесь только для того, чтобы

помочь. Я не осуждаю вас. На самом деле, я видела ситуации и похуже. Я позвоню

вашему доктору и скажу, что вы не спите. Ваш отец оставил кое-что для вас.

Она подходит к маленькому комоду, который стоит напротив кровати и поднимает

сложенный лист бумаги, предназначенный для меня. Когда она протягивает его мне, ее

сухие пальцы касаются моей кисти. Выражение ее глаз меняется, в них появляется

сочувствие. Сентиментальность можно только приветствовать.

Я беру бумагу, хрустящую в моей руке.

— Как долго я здесь? — спрашиваю я.

Я спокойнее, более вежлив. Она права. Она здесь, чтобы помочь, или, по крайней

мере, она заботиться обо мне. Это, наверное, в мою пользу не обоссать ее. Судьба моих

обезболивающих таблеток находится в ее руках.

Медсестра смотрит на доску.

— Похоже, четыре дня.

— Четыре дня? — Я поражен. — Я был тут в течение четырех дней? Что за черт?

Она смотрит на меня, строгое выражение лица для нее в порядке вещей.

— Вы были в очень плохом состоянии, Мистер Тейт. В очень плохом. Поймите,

вам очень повезло. Ваше сердце останавливалось дважды, вам делали искусственное

12

http://vk.com/world_of_different_books

дыхание. Вы были в сильной отключке, чтобы ваш организм смог вернуться к

нормальному состоянию после всех стрессов передозировки. Вы, наверняка, заметили