Если смерть проснется - [15]

Подобные полезные вещи Войча видывал. Эта, например, называлась очень красиво — «звездочка».

— Гей! — сотник сообразил первым, но опоздал. Войча засмеялся и для пробы махнул жердью, заставив «звездочку» описать широкий круг. Вышло хорошо — волотичи подались назад, один рухнул ничком на землю, а еще двое присели, уронив оружие. Кого-то задело — послышался дикий крик. Войчемир, убедившись, что дело пошло, бросился прямо в гущу растерявшихся врагов, со свистом вращая «звездочкой» над головой. Кому-то попало по плечу, кто-то упал, держась за ушибленный бок, остальные бросились во все стороны, спасаясь от верной гибели. Краем глаза Войча заметил, как в руках одного из парней появился лук. Это было уже опасно, но враг слишком долго вынимал из колчана стрелу. «Звездочка» пронеслась над самой макушкой, лук выпал из рук, и Войча легко поддал ногой бесполезное оружие. Ухо уловило знакомый свист. Копье! Войча присел, резко отпрыгнул — и смерть пронеслась мимо. Снова свист — на этот раз копье метнули точнее, но острие лишь пропороло плащ. А Войча вновь бросился туда, где мелькали белые рубахи, радуясь, что заставлял себя каждое утро упражняться в боевой потехе. Раз! Раз! Там, где только что стояли враги, образовывалась не улочка, и не переулочек, а целая площадь. Внезапно перед глазами сверкнула полированная сталь. Войча взмахнул «звездочкой», услыхал жалобный стон и лишь потом сообразил, что попал по шлему, а шлем был на голове разговорчивого сотника. Распугав еще полдюжины белых рубах, Войчемир мельком заметил, что потерявшего сознание сотника волокут в кусты, а остальные пятятся к опушке, размахивая бесполезными топориками, при виде которых Войче стало просто смешно. Кур они рубить собрались, что ли?

Когда Войчемир наконец-то решил перевести дух, перекресток оказался пуст. На земле лежало брошенное оружие, один из врагов, которому досталось крепче, чем остальным, уползал в лес, а у дороги жевал сухую осеннюю траву вороной конь, не обращая на эту суету ни малейшего внимания.

— Эй! — воззвал Войча, соскучившийся за долгие недели по настоящей драке. — Вы как, все? Спеклись, оглоеды?

В ответ из кустов метнули копье, но неудачно — острие воткнулось в землю в трех шагах от Войчиных сапог.

— Я те покидаюсь! — Войчемир погрозил невидимому врагу «звездочкой» и решил, что пора требовать сдачи на милость:

— Ну вы, супостаты! — гаркнул он, рассчитывая, что горе-вояки его хорошо слышат. — Сдаетесь, или как? Ишь, бунтовать вздумали! Супротив власти пошли! А ну, говорите, где сейчас ваш наместник?

— Его лагерь в трех днях пути отсюда, альбир. Тебе надо было ехать ближе к полдню.

Войча резко обернулся — и обомлел. Перед ним стояла девушка — невысокая, сероглазая, в простом белом платье. В волосах светился серебряный обруч, и сами волосы отливали серебром. Войчемир с изумлением понял, что девушка — седая. Щеку рассекал глубокий рубец, но это не портило лица — девушка оставалась красивой, даже очень красивой. Ее лицо показалось странно знакомым, но думать об этом было не ко времени, ибо на поясе сероглазой Войчемир заметил меч в дорогих ножнах. Меч был настоящий — франкский.

— Чолом, сестренка! — бодро ответствовал он. — А по какой дороге ехать? Девушка покачала головой:

— Тебе же сказали, альбир, — ты уже приехал. Пока ты шумел, мои люди окружили перекресток. Нас три сотни…

Говорила она на знакомом сполотском наречии, лишь некоторые слова звучали непривычно.

— А я думал, вы сдаетесь! — протянул Войча, почему-то совсем не испугавшись.

На ее лице мелькнула улыбка. Девушка негромко свистнула, и тут же, словно из-под земли, появились четыре огромных серых пса. Войчемир попятился, но собаки уже окружили его со всех сторон.

— Ты хорошо сражаешься, Кеев десятник, — заметила незнакомка. — Мы могли бы расстрелять тебя из луков, но мы уважаем храбрых врагов.

— Так чего, сестренка, мне сдаваться, что ли? — поразился Войчемир. Лучников он не боялся, но вот собаки…

— Эти псы разорвут в клочья даже медведя, — поняла девушка. — Ты убьешь одного, может быть — двух. Но потом от тебя останутся лишь обглоданные кости.

Войчемир покосился на застывших серых тварей, услыхал негромкое злое рычание и понял — так и будет.

— Значит, сдаваться? — вздохнул он. — Тебе сдаваться?

Попадать в плен, да еще после поруба, совсем не тянуло. К тому же альбир может отдать меч равному, но сдаться девушке, пусть и пригожей — это уж слишком.

— Я — Велга, правительница волотичей, — девушка вновь улыбнулась. — Ты сдашься Государыне Края.

— Так вот ты кто…

Войчемир невольно почесал затылок, что всегда было признаком немалых умственных усилий. Выхода не было, да и сдача не разбойникам, а главе государства вполне допустима. Но ведь Кеи не признавали никакого Края! Это бунтовщики, мятежники! Чтобы прирожденный Кей отдал меч каким-то забродам!

— Свисти своим псам, сестренка! — вздохнул он. — Я Хальгу Лодыжке не сдался! А он весь ваш Край в пять минут узлом завяжет и в мешок сунет!

— А кто такой Хальг?

И тут случилась странная вещь. Вместо того, чтобы выяснять малоприятный вопрос о сдаче в плен, Войчемир принялся рассказывать девушке о Хальге, о далеком Ольмине, о том, сколь ловко сканд орудует двуручником и как нелепо выходить в бой против настоящего Кеева воина с дурацкими топориками. Девушка слушала, понимающе кивала, и Войчемир не заметил, как они прошли перекресток и оказались на одной из дорог. Откуда-то вынырнули белые рубахи, но близко не подходили — видать, боязно стало. И Войчемир даже не подумал, что сероглазую девушку можно легко обезоружить, прижать к горлу жало скрамасакса и потребовать вольного прохода в лагерь Сварга. Бунтовщики были словно сами по себе, а они с Велгой — совсем отдельно. А о том, что седая девушка по какому-то дикому недоразумению — глава всех мятежников, Войчемир как-то быстро забыл. Вспомнил он, когда они уже успели пройти по лесу с полверсты, и впереди показалась огромная поляна, на которой стояли белые шатры.