Если обманешь - [15]

Его губы были теплыми и плотными. Он водил ими по ее губам, и это нежное прикосновение вызвало горячую волну, прокатившуюся по всему ее телу. Она приоткрыла губы, и его язык проскользнул внутрь и начал медленно дразнить ее язык. Мэдди никогда не испытывала ничего более возбуждающего.

И хотя до этого не предполагала, сейчас у нее не было сомнений по поводу того, что подобные поцелуи являются прелюдией к соитию.

Она вдруг начала отвечать на ласку, что усилило ощущение. Он прижимал ее все сильнее, входя во вкус и углубляя поцелуй. Она стискивала его плечи, упиваясь мощью мускулов. Она жаждала этой мощи, томилась по этой силе, хотела, чтобы эти руки обнимали ее.

Их языки сплетались вновь и вновь, разжигая в ней такой огонь желания, который никогда не возникал даже в ее воображении. Он, должно быть, чувствовал то же самое. Он удобнее посадил ее на коленях и застонал, когда его восставший орган всей длиной впрессовался в ее зад. Мэдди могла поклясться, что чувствовала исходящий от него жар даже сквозь их одежду, и тут же представила себе, как поглаживает его ладонью. Во всех своих фантазиях она и представить себе не могла, какой он горячий. Она заерзала на его коленях…

Он чуть отстранился и уставился на нее, будто в шоке, с полуоткрытым ртом и неровным дыханием.

— Я… я никогда раньше особо не любила целоваться, — прошептала Мэдди с пришедшим осознанием того, что действительно задыхается.

— Да и я тоже, — прохрипел он.

Она захныкала, требуя еще. Он выругался в ответ. Они снова начали целоваться.

Он казался неутомимым и продолжал целовать ее с не меньшим пылом, чем в первый раз, пока она не почувствовала себя бесхребетной и беспечной. Бесчувственной… Застонала, не отрывая губ.

Но он с настороженным видом оторвался опять.

— Это было… это… — Он прищурился. — Ты так целуешь меня, а эта ночь закончится, не успев начаться.

Он был явно весьма опытным и искушенным и, тем не менее, наслаждался ею. Он по-прежнему доставлял удовольствие ей. Мэдди была возбуждена и в силу каких-то причин ощущала себя счастливой, чего не испытывала долгие месяцы.

— Шотландец, — проворковала она, запуская пальцы в его густую шевелюру, — я рада, что попросила тебя помочь мне в бегстве.

— Я очень рад быть с тобой здесь.

Мэдди вдруг испытала досаду, посчитала слишком несправедливым то, что ее муж не будет таким, как этот бог, который держал ее в объятиях, распалял каждым чутким прикосновением своего языка.

А что, если удастся женить его на себе?

Правда, она все еще не видела его лица и не знала его имени. Но если быть честной, она готова рискнуть и предположить, что Шотландец не троекратный вдовец. А если быть честной до конца, то она ведь видела лицо графа.

Страстные поцелуи этого мужчины, ее неодолимое влечение к нему и в немалой степени его незаурядная сила натолкнули Мэдди на отличную идею решения всех своих проблем.

— Шотландец, а может быть, ты богат и подыскиваешь себе жену?

— Только первое. Я никогда не женюсь.

— Никогда-никогда? Или ты имеешь в виду, что женишься через несколько лет, когда пресытишься холостяцкой жизнью?

— Никогда. — Он был категоричен, и, похоже, его раздражал сам предмет разговора.

— А… Что ж, я действительно не смогу пойти к тебе домой, — сказала Мэдди в тот момент, когда экипаж остановился. Он опустил ее на сиденье и открыл дверцу со своей стороны. Они стояли перед впечатляющим, выложенным красным кирпичом особняком.

— Где мы? — спросила она в замешательстве.

— На Гросвенор-сквер.

— Это твой дом? — Она рассматривала большое здание, превосходившее размерами даже дом Куина. По обе стороны широких мраморных ступеней величественно стояли в ряд белые колонны. Девственные сады были щедро подсвечены спрятанными газовыми фонарями.

— Да, мой дом.

Мэдди выгнула дугой бровь. Она легко могла представить себя хозяйкой всего этого. Он подал ей руку.

— Подожди! Я не могу просто так пойти с тобой! — Хотя на самом деле ей очень хотелось увидеть внутреннее убранство.

— У нас было соглашение.

— Но не идти же к тебе домой! — Они находились не так уж далеко от Уэйлендов. Вдруг кто-то заметил ее?

— Тебе действительно не нравится эта идея? — Она кивнула, и он, выглянув наружу, распорядился, чтобы кучер трогал. Экипаж опять покатил по дороге. — Не имеет значения. Я могу взять тебя и здесь, не обязательно это делать в постели.

— Взять меня? — У Мэдди округлились глаза. — Я думала, в наше соглашение входило только касание.

Он снова потянул ее к себе на колени и с небрежной фамильярностью будто они сидели так сотни раз, положил руку на бедро.

— Просто доверься мне. Я постараюсь, чтобы тебе было хорошо. У тебя будет много впечатлений для твоего дневника, — сказал он, изображая намек на усмешку.

— Ты можешь меня иметь, Шотландец. Всю, но только не раньше завтрашнего полудня. У меня будет достаточно времени, чтобы ознакомиться с твоими бухгалтерскими книгами, а у тебя — чтобы получить специальное разрешение. Нас смогут обвенчать до обеда.

Он слегка сжал ее подбородок.

— Пойми, девочка. Ничто на свете не подвигнет меня на женитьбу.

Когда до нее дошло, что он такой же, как Куин, у нее сжалось сердце.