Если к вам постучали, ждите перемен - [21]

   Иван яростно и быстро стянул у толстой шеи полы черной кожаной куртки Бориса. Тот даже растерялся от такой реакции.

   - Запомни одну вещь. Я дважды повторять не стану. – Ого! За сегодняшний день Иван уже во второй раз угрожает. Это для него своеобразный рекорд! – Еще раз скажешь в ее адрес хоть одно неуважительное слово, я тебя по стенке размажу.

   - Ей, дохляк, ты кому угрожаешь? – Булыжник уже пришел в себя и начал подпрыгивать вверх, стараясь коснуться Ивана своей круглой от накачанных мышц грудью. Боксер был ниже его ростом, и это его, видимо, чрезвычайно раздражало. - Да я тебя уложу спать прямо на пороге этой комнаты одной левой! Фекла мне почти жена. Что захочу, то с ней и сделаю.

   Иван чуть не сорвался с катушек от такой наглости и чванства. Он стиснул зубы и ответил:

   - В первую очередь Аня – не твоя собственность. И если она не желает иметь с тобой подобных дел, то не смей ее заставлять. Я понятно объясняю, или нужно более подробно, а главное, доступно?

   Иван едва успел уклониться от летящего ему в голову кулака, и он, не теряя времени, ударил противника в живот. Не станет он разбивать свои руки о тупую, но твердую голову Булыжника.

   Когда тот согнулся пополам и застонал, неожиданно опомнились девушки.  Ларка завизжала, как недорезанная курица и бросилась на шею Боречке, причитая:

   - Дорогой, оставь ты этого ненормального в покое. Он же тебе жизненно важный орган повредит. Что мы тогда станем с тобой делать?

   В тот же самый миг Аня принялась выталкивать Ивана из комнаты. Он не стал сопротивляться, когда она взяла его за руку своей маленькой холодной ладошкой и повела за собой через черный ход – подальше от любопытных посетителей и охранников.

   Они выскочили в дверь и побежали к Аниной машине. Когда девушка отключила сигнализацию и уже собиралась сесть в автомобиль, Иван протянул руку и резко бросил, обращаясь к ней:

   - Давай ключи. – И дело было даже не в том, что он еще сердился. Иван не  хотел, чтобы девушка садилась за руль в таком состоянии.

   Аня поджала губы, но ключи отдала. Видимо, она уже придумала собственную причину его поведению. Пусть себе сердится. Он сейчас не хотел, да и не мог объясняться.

   Они молча забрались в шикарный салон и поехали к дому, как можно дальше от «Черного кулака».

   Иван гнал машину на пределе, допустимом для езды в городе. Он видел, что Аня расстроена, но не плачет, что было уже хорошо. Вести машину и успокаивать девушку одновременно – не очень удобно.

   Девушка молчала, но и ему не хотелось срывать на ней свою злость, что обязательно произойдет, если он откроет свой рот.

   Аня была рядом с ним, и именно это было существенным.

   Ивану показалось, что с момента, когда они выехали из бара, прошла целая вечность. Заглушив мотор под соседскими окнами, он заметил, что уже совсем стемнело.

   - Давай ключи, - его же словами и таким же сердитым голосом неожиданно проговорила Аня.

   Надо же, она продолжает сердиться на него. И, спрашивается, за что? Может, она не довольна, что он увел ее из-под сломанного носа Булыжника?

   Иван повернулся к ней, но вместо того, чтобы ответить или отдать ключи, обхватил голову девушки ладонями и беспощадно смял своим ртом ее нежные, упрямо сжатые губы. Пусть знает, что он не собирается ее никому отдавать.

   Маленькие кулачки били его по плечам, спине – куда доставали. Но Иван только крепче прижимал ее тело к себе, удерживая голову в нужном ему положении.

   Наконец, Аня устала и прекратила свои бесполезные попытки вырваться. А потом он почувствовал, как маленький юркий язычок скользнул по его нижней губе.

***

   Она любила этого глупого, но самого лучшего в мире Ивана – дурачка.

   Она желала его больше всего на свете.

   Она поняла это в ту минуту, когда огромное тело Булыжника распластало ее на голой холодной стене, ища только собственного наслаждения.

   Аня собиралась все это объяснить. Извиниться. Обнять.

   А он ей – «Давай ключи!» - будто Аня была ему  служанкой или младшей сестрой.

   Девушка понимала, что не справедлива к нему, что он пришел за ней, нашел ее, спас от ее собственной глупости, но ничего не могла с собой поделать.

   И злилась. На него. На себя.

   И сопротивлялась. Тому, чего больше всего желала.

   Как хорошо, когда мужчина лучше тебя знает, что тебе в это мгновение нужнее всего!

   Она с упоением отдалась его поцелую, когда поняла, что не вырвется, что он ее не отпустит. И только тогда Ане удалось расслабиться.

   Она забралась руками под его футболки, растопырив пальцы, погладила его теплую грудь, перебралась на спину, очерчивая рельефные мышцы.

   Как это было прекрасно!

   Как это было правильно!

   Она таяла и вздыхала от его запаха и прикосновений, вначале яростных, а потом нежных, но требовательных. Аня сама положила его руку на свою грудь, томящуюся и желающую получить и свою порцию ласки. И он сжал жаждущую плоть, легко теребя заострившееся, восставшие соски.

   И это было чудесно, совсем не так как с Булыжником. Нет, она не станет портить свои приятные ощущения противными воспоминаниями. Больше никогда.

   В салоне автомобиля раздавалось лишь их тяжелое дыхание. Им не нужно было говорить о своих желаниях. Они понимали друг друга без слов. И почти без взглядов, потому что за окном было темно.