Если бы юность умела… - [5]

Это была тяжёлая плотная куртка чёрного цвета. Большая. Снаружи на каждом плече прикреплено по небольшой металлической полоске. Явно не броня, слишком маленькая и тоненькая она. Опять же, у двух других, пришедших с ним, такой полоски не было. Вернее, у одного была, но гораздо уже. А у второго на плечах вместо полосок были матерчатые прямоугольники с двумя маленькими звёздочками на каждой. Изнутри куртки пахло мужским потом и дымом. Но не дымом костра, а каким-то другим. Вроде, траву какую-то душистую жгли. Мне куртка оказалась почти до колен.

А потом хозяин куртки всё же поднял меня на руки и понёс. Шли мы недолго, минут десять. Сторож с лампой в руке шёл впереди и освещал дорогу. Это действительно оказалось кладбище. Большое. Тысячи могил. То, что это могилы, теперь стало мне совершенно ясно. На некоторых могильных плитах я видел изображения лиц людей. Что меня поразило, так это то, что качество всех без исключения изображений было великолепным. Потрясающее качество. Это кладбище богачей, которые могут позволить себе нанять хорошего художника? Не похоже. Некоторые могилы выглядят откровенно бедными. Но даже на очень бедных могилах всё равно нередко попадались весьма прилично исполненные миниатюрные портреты.

Вскоре мы вышли на широкую прямую аллею, идущую, похоже, через всё кладбище. С обеих сторон аллеи по-прежнему видны десятки и сотни могил. Иногда попадаются небольшие аккуратные скамейки. Какое огромное кладбище! Это сколько же человек тут похоронено?!

Ещё одной загадкой стала сама аллея. Вернее, материал, из которого было сделано дорожное покрытие. Не грунт, не дерево и не каменные плиты. А какое-то однородное на вид вещество тёмно-серого цвета. Судя по звукам ступавших по дороге башмаков, это вещество по свойствам должно быть сходно с камнем.

Пока шли, висящая на боку несущего меня человека коробочка вдруг зашипела и стала говорить. Человек усадил меня на ближайшую скамейку, взял в руки говорящую коробочку, ткнул в неё пальцем и что-то сказал. В ответ коробочка произнесла какую-то длинную фразу. Несмотря на шум и треск, я, всё же, узнал голос человека, у которого на плечах были тряпочки со звёздочками. Значит, я прав. Эти коробочки — артефакты для связи. Опять же, магии в них нет, но они как-то ухитряются работать. После непродолжительного разговора меня вновь подняли на руки и понесли дальше.

Наконец, аллея закончилась, и мы вышли к воротам. У ворот стоял небольшой одноэтажный домик красного кирпича, близ которого были кучей навалены могильные плиты. Но чистые, без надписей. Вероятно, для новых покойников.

А вот сразу за воротами стояли два… две… хреновины. Не подберу слова. Вроде крохотного металлического домика с окнами и с колёсами. А раз у них колёса, значит, они как-то должны двигаться. Но, ни лошадей, ни каких-либо ещё тягловых животных в пределах видимости не было. Более того, не было даже следов упряжи. И как же эти штуки ездят? Впрочем, раз небольшая коробочка может говорить, то почему бы и домику на колёсах не ездить без магии?

Один из домиков был окрашен в сине-белые цвета, а другой был полностью белым с неширокой алой полосой вдоль всей стены. В паре мест эта полоса прерывалась изображением креста. И вот в этом-то домике с крестом при нашем приближении открылась дверь. Мой носильщик поднёс меня и поставил на пол уже внутри домика. Правда, стоять там я мог лишь пригнувшись — слишком низкий потолок. Поэтому я сразу сел на прикреплённую к стене небольшую лавочку.

Внутри домика было очень светло — горели лампы на потолке. Нет, «горели» — неверное слово. Ничего там не горело. Светилось, правильнее сказать. Опять же, магии нет. Но и в лампах, которыми освещали себе путь сторож и мои спасители, тоже не было магии. Вероятно, работают по одному принципу. Да и свет ручной лампы весьма похож на свет светильника в домике с крестом.

Дверь домика с громким щелчком захлопнулась, и я оказался заперт внутри вместе с довольно миловидной молодой девушкой и с мрачным усатым мужчиной. Вот, опять. Мне что-то говорят, но для меня это всего лишь шум. Не понимаю ничего. А потому молчу. Наверное, опять спрашивают о том, что случилось на кладбище. А возможно и о том, кто я такой.

Кстати, кто я? Ведь эта девочка жила здесь тринадцать лет. У неё должны тут быть какие-то родственники. По возрасту, жить своим трудом она, скорее всего, ещё не может. Должен кто-то помогать. Родители, старшие братья и сёстры или ещё кто. Муж отпадает, она девственница. И жила она, скорее всего, где-то не слишком далеко. Маловероятно, что жрецы тёмного бога доставили её сюда издалека.

Ого, издаваемые усатым звуки как-то изменились. Говорит иначе. По-прежнему совершенно ничего непонятно, но создаётся впечатление, будто он перешёл на другой язык. А что, вполне возможно. Отчаявшись разговорить меня на местном языке, туземец перешёл на знакомый ему язык другой страны. Только ему это не поможет. Этот язык я тоже не знаю. Виновато улыбнувшись, качаю головой и развожу руками. Понял. Больше говорить не пытается.

С помощью жестов меня подняли с лавки, заставили снять куртку, и внимательно осмотрели со всех сторон. Что они искали на мне, я не понял, но скорее всего не нашли. А что там можно найти? Абсолютно здоровая девушка. Больше и нет ничего.