Если б не было тебя... - [64]

— Почему же ты пустой, мальчик мой? Пора, пора уже порадовать старика чем-нибудь свеженьким.

Семен Исаакович стоял на улице, под козырьком, и любовался непогодой. Спать долго он не умел, вставал с петухами. А «слушать» дождь, как он выражался, любил в непосредственной близости.

Артура он заметил издалека и чуть не выскочил ему навстречу прямо под дождь. Вовремя опомнился, но от нетерпения аж приплясывал на месте.

Заметив, что Артур идет к нему с пустыми руками, расстроился, как ребенок. Рассматривать новые картины было своеобразным хобби пожилого еврея. Он это делал со священным трепетом, словно прикасаясь к чужой тайне, и с огромным уважением к авторам.

— Да, я к вам не из дома, — Артур ступил под козырек и закрыл зонтик.

— Правда? Что же заставило тебя встать в такую рань? — спросил Семен Исаакович, пожимая протянутую руку.

Удивляться было чему. За все годы дружбы Артур впервые пришел к другу рано утром. Обычно случалось наоборот — Семен Исаакович наносил ранние визиты, решив заглянуть на блины Людочки, как он называл тетю Артура.

— Хочу поговорить с вами, вернее попросить об услуге.

— Заинтриговал. Ну, пойдем же, пойдем, кофейку попьем и потолкуем.

С приготовлением кофе Семен Исаакович справился за пять минут. Артур даже не успел как следует осмотреть новинки, когда друг вернулся с небольшим подносом, на котором стояли две маленькие чашечки и источали неповторимый аромат уюта и тепла. Еще там была ваза с конфетами, до которых Семен Исаакович был очень охоч.

— Посидим тут или отправимся в кабинет? — спросил он у Артура.

— Давайте тут, вдруг кто придет…

— Сомневаюсь, мальчик мой, — вздохнул Семен Исаакович. — Непогода отпугивает клиентуру. Народ нежный пошел, дождя боятся. А чего его бояться? Это же так прекрасно — стихия, разыгравшаяся где-то там, — он указал пальцем вверх, — словно Отец наш плачет от горя, глядя на непослушных сыновей. По-моему, это так захватывающе, а еще больше таинственно, — он посмотрел на Артура, а потом встрепенулся: — Что это я разболтался? Ты же пришел по делу, а я тут…

Артур не спешил начинать разговор, наслаждаясь мастерски приготовленным кофе. Да и сложно было заговорить о предмете просьбы, никогда раньше не приходилось ему просить о таком.

— Прости старика за болтливость. Слушаю тебя, мальчик мой.

Семен Исаакович развернул конфету и целиком положил ее в рот, чтобы съесть не торопясь. Он всегда так делал и говорил, посмеиваясь, что откусывать от конфеты по кусочку все равно, что копить миллион по копейке — ни вкуса, ни выгоды. А так «ты маешь вещь» целиком, являясь ее полным обладателем.

— Я пришел просить у вас денег, — Артур решил не ходить вокруг, да около, а сразу перейти к сути просьбы. — В долг, конечно.

— Сколько же тебе нужно? — Семен Исаакович не удивился. Казалось, он догадывался, что речь пойдет именно о деньгах.

— Тридцать тысяч долларов.

— Угу, — кивнул Семен Исаакович, словно соглашаясь с самим собой в мысленном диалоге. — Прости мне мою настойчивость, но на что ты собираешься их потратить?

— Я собираюсь сделать операцию по частичному восстановлению зрения.

— Частичная, значит? Ага. Ну, все понятно, все понятно… — Семен Исаакович встал, словно за тем, чтобы куда-то идти, а потом снова сел.

Посторонний человек, понаблюдав за пожилым продавцом, решил бы, что того занимают мысли, далекие от предмета разговора и что слушает он вполуха, едва улавливая суть. Но Артур знал его хорошо и давно. Он понял, что друга беседа необычайно разволновала, только причины понять не мог.

— Семен Исаакович, — позвал Артур, выводя того из задумчивого оцепенения. — Вы дадите мне денег?

— У меня нет таких денег, мальчик мой.

— Да?

Это было крушением последней надежды. Если таких денег нет у Семена Исааковича, то их нет ни у одного другого знакомого Артура.

— А вот у тебя есть, — его голос не сразу достиг сознания, а когда достиг, еще какое-то время ушло на осмысление услышанного.

— Что вы сказали? — на всякий случай переспросил Артур.

— Я сказал, что у меня нет таких денег, но они есть у тебя, — Семен Исаакович улыбнулся, но получилось у него это грустно, почти тоскливо.

— Я не понимаю…

Артур не понимал, что происходит. Ему показалось, что тот издевается, что это была попытка неудачно пошутить. Потом он подумал, что возможно тот знает что-то, что не известно ему. Может быть, это касается тети? Может, Семен Исаакович знает о каких-то тетиных деньгах, про которые не рассказали Артуру?

— Мальчик мой, ты даже не представляешь, насколько талантлив. Те деньги, что я отдаю тебе с продажи картин — ничтожная часть того, что за них платят.

— Вы хотите сказать?..

— Я хочу сказать, что ты богат, что у тебя есть гораздо больше тридцати тысяч.

Заметно было, что слова Семену Исааковичу даются с трудом. Он словно заставлял себя все это говорить.

— Если бы я мог не отдать то, что принадлежит тебе по праву, я бы сделал это, — продолжал он. — Или обмануть тебя и сказать, что у меня нет денег, а про твои промолчать до поры до времени. Но, я не могу. Не могу я потерять тебя. Ты, ведь, перестал бы тогда мне верить, правда?

— Что? Но… ничего не понимаю. Зачем вам обманывать меня?