Если б не было тебя... - [15]

— Будьте добры… — позвал Артур продавщицу. — Мне нужна пастель, но я не знаю, какую лучше выбрать. Не порекомендуете?..

— Конечно! — улыбнулась симпатичная девушка. — Я бы посоветовала восковую пастель. Ее считают самой лучшей. В основу замеса этих мелков входит воск высшего качества и стойкие пигменты. Они хороши для растушевки, это придает эффект мягких переходов и нежность цвету, — тараторила девушка, доставая мелки, упаковывая их в пакет и пробивая сумму на кассовом аппарате. Если она и удивилась выбору Артура, то не подавала виду. — Это мягкая пастель. Она не будет так часто ломаться, как твердая. В ней больше связующего вещества… Штрихи получаются широкие и насыщенные, — поймав на себе заинтересованный взгляд Артура, девушка немного смутилась. — Я сама пишу картины. Не такие талантливые, как ваши, но… Я часто пользуюсь именно пастелью. Поэтому и знаю про нее все.

— Приятно иметь дело с профессионалом.

От комплимента Артура продавщица еще сильнее раскраснелась и поспешно воскликнула:

— Вам нужна еще специальная бумага для пастели!

— И правда, — теперь уже Артур смутился. Он совершенно упустил из виду эту важную деталь. — Об этом я как-то не подумал.

— Лучше всего подойдет цветная бумага с фактурной поверхностью для удержания пигмента, — улыбнулась девушка.

— А чем плоха белая? — слишком поспешно спросил Артур. В его намерения не входила покупка цветной бумаги. Точнее даже, она ему была совершенно ни к чему.

— Ну, вы же понимаете, что все зависит от задачи рисунка, — продолжала объяснять девушка, не обращая внимания, что настроение Артура резко изменилось. — Тон бумаги можно подобрать индивидуально, чтобы создать наибольшую насыщенность главных цветов. Я, например…

— Нет, — резко перебил ее Артур. Девушка испуганно дернулась и уставилась на него широко раскрытыми глазами. — Нет, — более мягко повторил Артур, ругая себя за несдержанность. — Пожалуй, я обойдусь белой бумагой, тем более что с темой я еще не определился.

— Хорошо, — кивнула девушка, к которой быстро вернулся непринужденный вид. Она решила, что ей показалось, будто покупатель чем-то рассержен. — У нас есть наждачная бумага, пастельная доска и бархатная бумага. Какую предпочитаете?

— А вы что обычно выбираете? — спросил Артур, стараясь выглядеть естественным. Не мог же он признаться, что никогда не имел дело ни с пастелью, ни с бумагой для пастели.

— Когда как… У наждачной бумаги преимущество, что она продается в листах большого формата. Зато, при работе с бархатной бумагой можно использовать минимальное количество фиксажа…

— Давайте наждачную, — Артур совершенно не понимал, зачем ему нужна бумага большого формата. Он просто знал это.

— Можно дать вам еще один совет? — окликнула продавщица, когда он готов был покинуть магазин. — Для фиксации лучше всего подходит обычный лак для волос. Достаточно пары легких распылений.

* * *

— Арто, иди ужинать, — крикнула Люда из кухни, услышав, как хлопнула входная дверь.

— Я потом, — прокричал в ответ Артур, поспешно разуваясь и снимая верхнюю одежду.

— Почему? — выглянула из кухни Люда. — Ты пропадал весь день. Время уже восемь доходит, а ты отказываешься ужинать. Не заболел? — она подошла к Артуру и потрогала его лоб. — Вроде, температуры нет.

— Просто я не успел проголодаться, хочу немного поработать, — на самом деле у него аж руки чесались, так сильно он хотел приняться за дело. — Я потом… Мне нужно работать, — это Артур сказал уже по пути в мастерскую, взбираясь по лестнице.

— Да, что с тобой? — Люда удивленно смотрела вслед удаляющемуся племяннику. Первый раз она видела его в таком состоянии. — Какая муха тебя укусила?

Все ее вопросы остались без ответа. Артур их просто не слышал. Он вбежал в мастерскую, достал лист бумаги и тут же начал крепить его к мольберту. Распаковав мелки, он положил их на рабочий стол. Осталось настроить свет, и можно приниматься за дело.

Какая сила двигала им в этот момент, Артур не мог определить. Не глядя он доставал мелки из коробки и рисовал. Уверенные широкие мазки ложились на лист именно так, как и должны ложиться. Руки действовали сами, не сомневаясь, не вздрагивая. Они точно знали, где нужно придать яркости, а где растушевать, делая едва заметным. Лист постепенно наполнялся содержанием.

Артур перестал щуриться, вглядываясь в рисунок. Поначалу было тяжело видеть все это буйство. Он просто перекладывал картинку из головы на лист бумаги. Казалось жизненно важным сделать это быстро и качественно. Она получалась, как живая, именно такая, какой он увидел ее в первый момент. Только сейчас он мог смотреть на нее без боли в глазах и голове. Он впитывал ее образ по мере проявления его на листе.

Артур знал, что маленькие пятнышки на лице называются веснушками, но только сейчас видел их по-настоящему. Он никогда не замечал их на других женских лицах, но это лицо не было чужим. Это было его лицо. Все на лице принадлежало ему — глаза, такие, какими он их видел, нос, волосы… Как ему нравилось рисовать ее волосы! Каждый локон, каждая отдельная прядь заново рождались под его рукой, из его мазков.

Вот и все. Образ завершен. Осталось оформить фон. Вот именно, фон! Все то, что он рисовал раньше или видел вокруг, было фоном. А центром всего была она. О чем бы или о ком он сейчас ни думал, что бы ни вспоминал или представлял, везде была она, словно до этого он и не жил вовсе. И если первой мыслью Артура, там в переходе, была бежать, то теперь он уверен, что нужно искать. Искать ту, что перевернула его жизнь, показала себя.