«Если», 2012 № 01 (227) - [96]

Я делаю глоточек.

И снова на корабле. Иша спит, спутанные волосы закрывают лицо. Во сне ее лицо расслаблено и безмятежно, если не считать привычной морщинки между бровями. Когда она хмурится, то больше похожа на ребенка, чем на взрослую женщину. Я гадаю — может, во сне к ней возвращается утраченная память?

Итак, я начинаю очередную историю, хотя пребываю в некотором недоумении — кто ее слушает: Иша или Сурьявати?

Я расскажу историю про Иниш. Это место на далекой планете, едва ли не самое странное из всех, которые мы посетили.

Я бы не решился назвать Иниш городом, потому что это не вполне так. Просто скопление людей и строений, животных и растений, но по заверениям аборигенов оно обладает собственным сознанием. А еще у него нет четко очерченной границы, потому что окраинные поселения имеют обыкновение совершенно непредсказуемым образом пускаться в странствие прочь от Иниша, чтобы потом так же неожиданно вернуться.

Кроме всего прочего, обитателей Иниша отличает очень странная система самосознания. Вот, например, у кого-то есть имя, скажем Мана. Но когда Мана находится в обществе своего приятеля Айо, вместе они образуют единое существо с именем Тукрит. Если вы их повстречаете и спросите, как их зовут, они ответят: «Тукрит», а не «Айо и Мана». Иша как-то спросила их, являются ли Айо и Мана частями Тукрита, и оба только рассмеялись.

— Тукрит ни в коем случае не является тем или этим, — ответил Мана.

— Тогда кто мне только что отвечал: Мана или Тукрит? — спросила Иша.

— Тукрит, конечно, — заявили они, снисходительно посмеиваясь.

— Я Иша, — сказала им Иша. — Но кто я такая, когда я с вами?

— Мы — тесо, — ответили они, переглянувшись.

Иша знала, что это значит. Словом «тесо» в их языке называлось все недообразовавшееся, еще не проявившееся, несуществующее в действительности, но имеющее возможность осуществиться — скорее вероятность, нежели достоверность.

Пришельцу со стороны трудно понять, есть ли у обитателей Иниша семьи. В одном жилище могут селиться несколько человек, но поскольку все жилища соединены меж собой коридорчиками и туннелями, трудно сказать, где заканчивается одно и начинается другое. В одном жилище могут проживать четыре пожилые женщины, одна молодая, один юноша и пять детей. Спроси их имена, и в зависимости от того, кто сейчас дома, ты услышишь всякий раз другое общее имя. Если присутствуют, скажем, Байджо, Акар и Инха, то они скажут: «Мы Гархо». Если кроме них в жилище окажутся еще и Сами, Кинджо и Виф, то имя этому сообществу будет Парак. И так далее, и тому подобное.

Как они сами во всем этом не запутываются, выше нашего с Ишей понимания.

— Послушай, — обратился я к ней как-то. — Ты и я… а кто мы, когда вместе?

Она посмотрела на меня печально.

— Иша и Сомадева, — таков был ее ответ. Но в голосе слышался слабый оттенок неуверенности, вопроса. — А сам ты как полагаешь?

— Тесо, — ответил я.

Вот история из Иниша.

Жила-была Икла. Затем она уже как Бако ушла от того, что без нее стало Самишем. И вдруг обнаружила, что она является частью чего-то становящегося, наступающего, но она не могла понять, кем или чем является это становящееся. «Ну как же, — подумала она, — это ведь горо, существо, которое выдает свое присутствие лишь вздохами, исключительно для внутреннего слуха». Она ощутила, как медленно разрастается тесо, почувствовала, что сама становится текучей, превращается в небо, в дождь. А затем не было уже ни тесо, ни горо, ни Бако, а только лишь зрелая полнота и целостность, и таким образом в бытие вошел Чиули.

И этот Чиули помчался с громкими криками по летним тропам, разбрасывая в стороны камни и комья грязи и приговаривая: «Буря приближается! Буря!». И Чиули взбежал на холм, и опустился на землю перед священными камнями, и умер. И там осталась только Бако, которая глядела в небо расширенными глазами и ощущала внутри себя пустоту, возникшую после того, как ее оставило существо, именуемое горо.

Бако гадала: почему существо горо выбрало ее для такого события? Может, потому что она всегда ощущала тесо с бурями? Ведь бури в здешних краях — явление редкое, и о них следовало предупреждать людей. А внутри Бако имелась некая пустота, пригодная для той разновидности существа горо, которая живет ради бурь и предупреждения о них. И таким образом правильный вид пустоты призвал к жизни Чиули.

Вокруг Бако собирались стайки разных существ, но она сопротивлялась попыткам затянуть себя в какое-нибудь объединение. Все потому, что надвигалась буря и она ощущала тесо с нею. А никто другой этого не мог. Другие могли чувствовать тесо по отношению к иным людям и зверям, к существам, чьи глаза ярко светятся во мраке, а временами даже к медленным деревьям, но только внутри Бако имелась пустота в форме бури. И она ощущала тесо с бурей, как ощущала его с существом горо.

Воздух напитался электричеством, темные тучи заволокли небо подобно потолку, готовому обрушиться вниз. Куда ни глянь, все было серым: серая вода, серые существа, глядящие в небо удивленно и напуганно. Только Бако по мере нарастания тесо чувствовала возбуждение, восторг, предвкушение. Такое бывает, когда человек находит сообщество близких себе существ. Чувство созревания, вхождения в полноту бытия. Томительно-сладкое безумие. Сейчас Бако ощущала что-то подобное, но во много, много раз сильнее.