«Если», 2012 № 01 (227) - [8]

Теперь все стало ясно. Прежде всего Бени последовал совету, запечатленному на стене, и постарался задавить в зародыше чувство ненависти к Элисе и Сесару. В данной ситуаций это казалось ему наиболее логичным. К тому же эти двое умерли давным-давно, хотя для него не прошло и получаса с тех пор, как они были рядом с ним, подбадривая и стараясь понять, для какой дьявольской цели мог служить дурацкий копировальный агрегат инопланетян. Решение испробовать эту штуку на нем было вызвано отчаянием Элисы перед лицом неминуемой гибели Бени. Они знали, что машина делает копии живых организмов и что, если положить на нее труп какого-нибудь животного, она возвращает ему жизнь на основе первоначальной копии. Бени помнил: эксперимент заключался в том, чтобы получить его первую копию. Он вспомнил лишь то, что было до этого момента. Элиса надеялась, что, если после смерти Бени уложить его тело на машину Чужих, при воскрешении не останется и следа от пожиравшей его болезни. Однако, видимо, машина не лечила болезни. Она просто возвращала бездыханные останки к жизни в том виде, в каком впервые их скопировала, с раковыми клетками и всем прочим.

Бени вновь проклял инопланетян и их идиотское изобретение. Он также понял, что боль, которая на этой стадии заболевания не была еще невыносимой, давала о себе знать, потому что машина не воспроизводила лекарства, которые содержались в его крови в момент снятия первой копии.

Значит, Элиса и Сесар прожили вместе целых три жизни…

Бени мысленно представил их, весело ласкающих друг друга в постели в то время, когда он мучился от приступов боли в соседнем помещении, и это видение больно кольнуло его душу. Но он заставил себя выбросить его из головы. Следовало сосредоточиться на выполнении инструкций, которые он оставил самому себе, чтобы внести хотя бы толику смысла в свое безумное существование.

Прежде всего надо поставить крестик в тетрадке.

Он устремился к свалке вещей в левом нижнем углу. Но в первую очередь порылся в коробках с изображением красного креста на крышке, чтобы окончательно убедиться в том, что в них ничего нет.

— Морфина нет, засранец! — сказал он, обращаясь к артефакту.

Потом он увидел тетрадь с большим крестом на обложке. Ее листы были сделаны не из бумаги, а из полимеризованного пластика. Тетрадь почти не использовалась в качестве рабочего журнала экспедиции, но была рассчитана на долгий срок. Для записей в ней применялся магнитный стилус, которого он так и не нашел. Под большим крестом на обложке было что-то написано.

«В каждой тетради — 100 листов, то есть 200 страниц. На каждой странице помещается ровно 1000 крестиков вот такого размера: +. Старайся уместить на каждой строчке не менее 20 крестиков, чтобы их на странице получилась 1000 штук».

Прямо под этой инструкцией были и другие записи:

«Тетради кончились, всего их было 3. Это безумие, я чуть не сошел с ума, подсчитывая количество крестиков, но все равно думаю, что это необходимо. Мне пришла идея, что надо начать ставить крестики в пробелах между теми, которые уже были поставлены, чтобы на каждой строчке снова помещалось 20 штук. Что скажешь? Начинать придется тебе».

И еще ниже:

«Я только что поставил последний крестик в последний пробел на последней странице, будь она проклята! Хотя это может показаться нелепостью, но если у тебя возникнет такое желание, ты можешь использовать пространство между строчками — так, чтобы снова получалось 20 крестиков в строке и т. д. Опять твоя очередь».

Дальше было написано:

«Я только что поставил последний крестик в третьей тетради, свободного места больше нет. Но я подумал, что ты мог бы перечеркивать каждый крестик по диагонали, и каждая такая палочка в крестике обозначала бы очередную реинкарнацию».

А еще ниже значилось:

«Наклонные палочки закончились. Начинай теперь ставить их с другим наклоном, чтобы каждый крестик превратился в звездочку. Таким образом, каждый крестик будет обозначать 3 жизни».

В самом низу обложки тетради, где уже почти не оставалось свободного места, была чем-то острым процарапана короткая фраза:

«Стилус накрылся медным тазом, поэтому записи прекращаю».

Бени не верилось, что все это было на полном серьезе. Он раскрыл тетрадь на первой странице и оглядел мириады звездочек, заполнявших каждый квадратный миллиметр. Открыв тетрадь, на обложке которой красовалась большая двойка, он убедился, что и она заполнена точно так же. То же самое было и с третьей тетрадью.

Он швырнул тетради обратно в свалку, впервые ощутив растерянность и страх. Ему неохота было заниматься подсчетом крестиков. И без того стало понятно, что, если каждое его воплощение проживало одну неделю, а в году пятьдесят две недели, так что каждая тетрадь могла быть приравнена к сотням тысяч недель… нет, даже к миллионам недель… Так сколько же времени должно было пройти, чтобы полностью стерся стилус с магнитным наконечником?

— Что же это такое творится? — машинально прошептал он.

Он пробыл рядом с кучей предметов больше двух часов, лениво плавая в воздухе и погрузившись в размышления. Со стороны казалось, что он спит. Бени решил не думать о времени, которое мог бы потратить, проживая эту ситуацию в каждой своей жизни. Ему нужно было уяснить, почему он находится в этом отсеке и существует ли хотя бы малейшая возможность спастись. И есть ли то, что придало бы смысл всему этому абсурду…