«Если», 2011 № 02 (216) - [21]

Я как раз собирался спросить By о возможности использовать библиотеку по назначению, поскольку заметил несколько книг по моей специальности, когда Манок сказал:

— Добрый вечер, Старик.

Я занервничал: как такой массивный человек смог подойти, а я даже не почувствовал движения воздуха. Проем за его спиной прямо за столом задвинулся, так что я не смог увидеть ничего, кроме проблеска желтого света на деревянных панелях стены. Слегка нахмуренные брови заставили меня заподозрить его удивление, что меня отобрали в его команду (лишь позже я осознал, что подобная серьезность означала не беспокойство, а внимательность). Наши глаза встретились, однако он задержал взгляд лишь на миг. Можно было бы сказать, что мгновение растянулось, но этого не произошло: оно будто сгустилось, углубилось, и я словно рухнул вниз, поэтому пришлось за что-то ухватиться. Полагаю, я почувствовал себя летящим в неведомое будущее.

Хотя на Старике были только брюки и небрежно расстегнутая бежевая рубашка с закатанными рукавами, открывающими великолепной формы мощные предплечья, я ощущал себя одетым не по случаю в своей вельветовой курточке с дизайнерскими заплатами на локтях, а мои волосы, в те годы отросшие почти до воротничка, казались ужасающим нарушением этикета. У него же волосы были почти бесцветными и острижены так коротко, что на голове преобладал бронзовый оттенок кожи. Судя по истории жизни Старика, ему было около семидесяти, но если списать морщины на результат воздействия солнца, он казался мужчиной средних лет.

Собственно говоря, я полагал, что так оно и было.

— Ты уже познакомился с остальными, — загремел его голос, хотя он едва открывал рот.

Я смотрел на его губы и не отвечал. Тычок в плечо заставил меня очнуться, я глянул на Отмычку Джима, который фыркнул и чуть склонил голову, словно говоря: «Теперь ты в курсе, как обстоят дела».

Старик ни на йоту не сдвинулся с места, даже не шевельнулся.

— Да, сэр, — ответил я.

— Они — полноценная команда. — Он сверкнул глазами по сторонам («чтобы окинуть взглядом каждого», — с некоторым потрясением подумал я), и все непринужденно засмеялись и подступили поближе к столу.

— Ты знаешь кое-что о наших делах, — утвердительно произнес он.

— Да, конечно.

— Думаешь, тебе захочется работать с нами?

Я заколебался. Отмычка Джим наклонил голову чуть ниже и сказал:

— Не парься по мелочам, Лэнни. — Так появилось мое прозвище. — Все схвачено с этого места и до конца. Поверь мне. Ну, или… — он мотнул головой, — поверь ему.

Мне удалось сказать:

— Я сделаю все, что смогу.

Тогда Старик с мягкой грацией, совершенно не соответствующей его комплекции, шагнул к стене книг позади стола и вытянул толстый коричневый том. Он быстро пролистал фолиант в поисках нужной страницы. На столе я заметил подставку с перьевой ручкой в канцелярском наборе; левой рукой он схватил ее и опробовал на промокашке. Буквами, похожими на печатные, но с соединительными линиями, он записал что-то на нелинованных страницах; правила приличия не позволили изучить бумагу пристальнее, однако мне показалось, что буквы сложились в мое имя.

Он поднял голову, охватывая взглядом всю группу.

— Давайте обсудим наше следующее Дело. Время дорого. — И аккуратно опустил ручку обратно в подставку.

* * *

Несмотря на то что большинство связывает со Стариком все самые загадочные происшествия и сверхъестественные события в мире, даже наши наиболее странные случаи имели вполне разумное объяснение, хотя, должен сказать, что мое понятие «разумности» исходит из глубин моей работы на Старика.

Флаг, вывешенный на невзрачном строении и видимый из моей квартиры, поначалу несколько раз сообщал мне о встречах. Флаг, поднятый на половину мачты, означал вызов. Думаю, есть в этом какая-то психически нездоровая нотка… Моих товарищей уведомляли другими способами: доставляли номер загородной газеты или задергивали портьеры в окнах соседнего дома. Старик не мог все это делать сам: он давал поручения, и хотя места и способы подачи условных сигналов менялись каждые несколько месяцев, на фоне сложности наших больших дел их тоже надо было кому-то выполнять, так что, возможно, у него была куча помощников.

Со временем я оценил значимость подобных вещей. Вовлеченный в работу тайной организации, которая позволила мне объездить весь земной шар, я возомнил себя исключительной личностью, принадлежащей к группе людей особой породы. Но это не так. Поначалу я ходил по улицам города или ехал на метро с чувством отстраненности от окружающих «простых людей», позже я взглянул на попутчиков по-другому: может быть, у них тоже есть свои тайны, и даже не менее значительные.

Возможно, мы все в деле.

* * *

Для меня оставалось загадкой, какими тропами люди приносят свои проблемы к Старику. Он не давал рекламных объявлений. Хотя некоторые из наших операций заслужили публичного упоминания и наши люди попадали мельком на крупнозернистые газетные фотографии в доинтернетную эпоху, мы оставались частной лавочкой, едва ли не подпольной. Когда нас вызывали на Дело, чаще всего кто-нибудь уже ждал нас вместе со Стариком в конторе. Он (или она) кратко повторял содержание событий, потом старик задавал несколько вопросов, отправлял гостя в приемную, выслушивал наше мнение и предлагал план действий. Затем один из нас препровождал клиента к лифту. В предыдущем здании у нас были собственный лифт и целый этаж, а золотая плашка на входе гласила «Компания «Азимут»: поиск и спасение», но в главном холле здания никаких упоминаний о нашей конторе не было. Позже, во второй башне Всемирного торгового центра, мы делили этаж с другими офисами и встречались в более современных комнатах за дверями без опознавательных знаков.