«Если», 2010 № 12 (214) - [64]

Она закатила глаза:

— О, примерно 4999 из 5000. После прыжка мы можем попасть в любое место внутри гало, а галактики составляют одну пятидесятую процента от этого объема. Я такое вижу каждый чертов день. И не только я, но и туристы, которые летают в сотни точек выхода с похожими видами. Но не как попало, а только в те, где поблизости есть звезды и можно разместить туристические заведения и проводить экскурсии. А здесь нам еще повезет, если мы отыщем пылинку в пределах парсека.

У Дэвида вытянулось лицо. Нашира занялась пультом управления:

— А теперь давайте возвращаться, пока не потеряли луч.

Дэвид опустил ладонь на ее руку:

— Подожди. Мы можем здесь чуточку задержаться? Ведь этой мой первый прыжок.

— И мой первый на сегодня. Мне еще надо проверить кучу векторов.

— Пожалуйста. Разве ты не помнишь, что ощутила, когда увидела такое впервые?

Она вздохнула:

— Ладно. Думаю, вреда от этого не будет.

— Э-э… мы ведь сможем вызвать эвакуаторов после того, как отключится луч?

— Да, пока у нас есть квантилопы.

Дэвид упивался зрелищем, пока лазерный луч, державший открытой «дверь» вдоль вектора их прыжка, не отключился примерно через четыре минуты. Когда досперхаги случайно обнаружили Ось тысячелетия назад, они потеряли много зондов и кораблей во время межзвездных путешествий в один конец, пока не открыли «эффект луча». Это простое открытие сделало Ось пригодной для межзвездных полетов и начало объединять Галактику. В результате досперхаги стали одной из самых процветающих и влиятельных рас Галактики — хотя особенности биологии (планета с малой силой тяжести и бедная металлами) ограничивали их возможности. Поэтому они с удовольствием делили бремя управления Осью с другими. Дэвид взглянул на свои приборы, надеясь, что их показания породят еще одну простую революцию — для блага всех, но от имени человечества. Нашира заметила этот взгляд.

— Ладно, почему бы и не спросить: в чем суть твоей великой теории о том, как работает Ось?

Дэвид улыбнулся, радуясь ее интересу, пусть даже поверхностному.

— Идею я взял у физика двадцатого века, его звали Ричард Фейнман. Он считал, что каждая частица во Вселенной — на самом деле одна и та же частица, бесконечно скачущая туда-сюда сквозь пространство и время. Ну а по моей теории, каждая частица во Вселенной — это лишь поперечное сечение одной большой космической струны, а Ось — нечто вроде клубка, где все эти пути пересекаются. Векторы Оси — это пути, которые выбирают струны. Поэтому если я смогу идентифицировать сигнатуры струн и понять, как они пересекаются, мы сумеем предсказать, где именно выйдет вектор Оси!

Нашира долго смотрела на него, пока Дэвид не спросил:

— Я понятно говорю? Тебе надо что-то объяснить?

Она обернулась к Райньяну:

— Знаешь, Райньян, я должна перед тобой извиниться. На сей раз ты оказался прав. Ты нашел первосортного психа.

Райньян прихорошился и почистил перышки:

— Я приношу тебе только лучшее, птичка моя.

— Для вас это звучит безумно только потому, что эта теория не признана в Галактике, — пояснил Дэвид. — Но ее необходимо проверить!

— Я всего лишь водила. Играй со своими приборчиками, сколько хочешь, мне плевать. Что бы эти железяки ни показывали, это не моя проблема.

Дэвид усмехнулся:

— Ты заговорила так, словно вот-вот произойдет что-то плохое. И что с нами может случиться?

— Ничего. Неважно. — Нашира кашлянула и направилась к рубке связи. — Я вызываю эвакуаторов.

Дэвид поспешил за ней:

— Никогда не видел квантилопу.

Квантилопа оказалась маленьким, похожим на кролика существом с фиолетовым мехом и двумя рожками на голове. На ее хрупкие плечики опиралась вся галактическая цивилизация. Ось позволяла совершать мгновенные путешествия, но утечка остаточной энергии в точке входа препятствовала любому радиообмену. Единственным способом связи с Осью — как для подтверждения стоящей внимания точки выхода, так и для запроса луча для возвращения — служил разговор с квантилопой. Каким-то образом в ультрахолодной среде их родной планеты эти существа на основе аммиака эволюционировали, имея в крови конденсаты Бозе-Эйнштейна[26], что позволяло их мозгам поддерживать квантовое «связывание» со своими родственниками. Небольшая генная инженерия превратила их в квантовые радио — теперь квантилопа могла, подобно попугаю, повторять все, услышанное другой квантилопой, с которой она была связана. После этого они стали незаменимы для межзвездной связи, но нежелательны в роли домашних любимцев у кого-нибудь в спальне.

Дэвид уставился на них с благоговением, но сдержался и не захихикал, когда эта милая зверушка посмотрела на него из криобака и пробасила:

— Вы опаздываете, «Энтропия». Есть что доложить?

— Ложная тревога, — ответила Нашира и запросила луч.

Через несколько секунд вспыхнуло пятнышко лазерного света. Искажение в точке выхода порождало рассеивание, поэтому свет был виден с любого направления. Нашира развернула корабль, выровняла его точно по лучу и вернулась на центральную станцию Оси.

— Сделай нам одолжение, — попросила Нашира, когда они вернулись в Оболочку. — Уйди прямо сейчас и прихвати с собой этого озабоченного. Ты все равно ничего не отыщешь.