«Если», 2010 № 04 (206) - [29]

Я машинально вытер рукавом кровь со своей щеки, уже не чувствуя боли. Внутри меня стремительно нарастала знакомая волна.

— Таких, как я? — повторил я. — Значит, я не первый у тебя?

— И, скорее всего, не последний. — Мира опять усмехнулась. — К сожалению… Слишком много вас развелось в последнее время, наемных душегубов, которые боятся запачкать руки в крови. Потому и возникла необходимость в нашей конторе. Мы нейтрализуем таких уникумов, как ты. Как ты верно заметил, если в мире есть минус, то должен быть и соответствующий плюс…

— А ты не боишься меня?

— Нет, — покачала она белокурой головкой. — Ты уже не сможешь убить меня. Ни-ког-да!

— Ты уверена в этом?

— Хочешь попробовать? — насмешливо изогнула она свою изящную бровку. — Что ж, давай!..

И тогда я выстрелил. Той вербальной формулой, которую мое подсознание мгновенно выделило, как змея вырабатывает порцию яда.

Я знал: эти Слова должны подействовать сразу. Но секунды проворачивались, как гигантские шестерни, а с белокурой бестией в кожаном костюме ничего не происходило.

Я обессиленно прикрыл глаза. В принципе, сейчас должна выстрелить она. Как на дуэли: если ты не убил противника, значит он убьет тебя.

Однако выстрела не последовало.

— Теперь тебе ясно? — бесстрастным тоном спросила Мира. — Ты больше не Программист. И отныне твои слова никого убить не смогут…

По окнам вдруг полоснул свет автомобильных фар, и рядом с домиком послышался скрип тормозов останавливающейся машины.

И тогда Мира, хищно метнувшись вперед (и куда только делась ее хромота?), молниеносно ударила меня ногой в низ живота. Той самой изувеченной ногой…

Жуткая боль швырнула меня на пол и заставила скрючиться пополам, как червяка, которого раздавили тяжелым ботинком.

Голос Синички донесся до меня сквозь пелену боли откуда-то издалека:

— Это все, чем я могу расплатиться с тобой за смерть тех, кого ты отправил на тот свет, гад. Потому что я не имею права убивать таких, как ты. К моему великому сожалению…

И она ушла.

А мои щеки опять стали мокрыми. Не то от крови, не то от слез…

* * *

С тех пор прошло почти три года.

Мне удалось ускользнуть из грязных лап подручных Зефира, и я поселился в другом городе, на другом краю страны.

Мира действительно выполнила свою миссию: я больше никого не убил. Ни Словом, ни как-либо иначе. И не потому, что не мог. Просто не хотел. Не знаю почему, но мне вдруг это стало противно…

Наоборот, я заочно окончил вуз, в котором когда-то недоучился, и теперь с дипломом врача-психотерапевта работаю в заурядной районной поликлинике. А еще полулегально практикую на дому. Стараюсь не отказываться даже от самых тяжелых и, казалось бы, «непрофильных» больных.

Кроме традиционных методов, я не перестаю пробовать на своих пациентах Слова. Самые разные, но неизменно добрые, целебные, животворные…

Словно таким образом хочу доказать своей бывшей любимой, что она и ее коллеги ошибаются. Что среди множества слов, которые существуют во всех земных языках, обязательно должны быть такие, которые выполняют функцию волшебного ключика, отпирающего души и высвобождающего скрытые резервы человеческого организма.

И, по-моему, недавно я добрался до сути этого феномена.

Все оказалось достаточно просто. Чтобы с помощью Слов нести людям добро, надежду, спасение и радость жизни, нужно сначала спастись самому, а потом верить, надеяться и радоваться каждой прожитой миллисекунде. А самое главное — любить тех, на кого воздействуешь…

Вчера мне удалось всего тремя словами излечить от запущенного лейкоза десятилетнюю девочку, для которой родители уже заказали место на кладбище.

Я сказал ей: "Синичка ты моя!".

Она была так похожа на Миру…

Евгений Гаркушев Выгодная Работа

Иллюстрация Андрея Балдина

В грязи поблескивали отражения окон. Затянутое тучами небо казалось таким низким, что плюнь — и долетит. Но Иван даже не пытался — лузгал семечки и сплевывал шелуху в лужу рядом с качелями. Пиво закончилось, плеер сломался, друзья как-то потускнели, потерлись жизнью, как бывшие в обращении монетки. У каждого — свои проблемы. То разгульное время, что было до армии, не вернешь. Да и самому шататься по улицам и протирать лавочки уже неинтересно, а работы нет, денег нет, учиться не хочется — словом, как говорили в школе, наступила полная потеря жизненных ориентиров. Еще и погода мерзкая, холодом тянет, но снег так и не пошел. А впереди — целая зима.

Ничего, никого, да и перспектив — никаких. Иван попытался пониже натянуть холодную осеннюю куртку, поежился, достал из кармана последнюю пригоршню семечек. Вечер закончился, не успев начаться. Очередной тоскливый и одинокий вечер… Ладно друзья — так и девчонки не любят. Зачем он им нужен без денег, без работы, без машины и без квартиры? Нет, в самом деле, их можно понять. Ну вот была бы у него сейчас девчонка — сидела бы рядом, смотрела на грязный двор, облетевшие деревья, выщербленную стену котельной? Даже домой он повести ее не мог бы: там мама, отец и брат, да мешок картошки в прихожей на зиму. Только, сдается, одного мешка им и на месяц не хватит.

Идти домой и слушать нотации, а то и ругань, не хотелось. Но разумной альтернативы не имелось. Иван поднялся, оттолкнул ногой пустую бутылку и тут увидел направлявшегося к нему крепкого мужчину. Не то чтобы он испугался, однако стало немного не по себе. Кому и зачем он мог понадобиться? А шел мужик в кожанке явно к нему — больше некуда. Судя по уверенной походке, бандит или мент. Последнее вероятнее. Сейчас поймает его, повесит какое-то дело — и привет.